Другой мир за углом (сборник)

Он достал из-за пазухи нательный крест. Поцеловал его, а затем осенил себя крестным знамением. Стало чуть легче, голова вновь начала работать. В нем проснулся… охотник.

«С чёртом мне вряд ли совладать», – сказал он сам себе. – «А вот если бы там было дикое животное или человек, то, пожалуй, можно было бы рискнуть. Значит, нужно предполагать, что это только человек и не отчаиваться».

Не было у него в лесу тайника с ружьями: он всегда их увозил с собой в город. А вот тайничок с едой, спичками, ножом и кой-какими охотничьими снастями был. К нему он и отправился. Подкрепился, запалил костерок небольшой, потрогал лезвие ножа.

«Думай!», – сказал сам себе. – «Думай!!!».

* * *

…А был ли чёрт действительно чёртом? Мне, автору, это неизвестно. Впрочем, как и то, зачем ему понадобились дети.

Твёрдо знаю одно: когда окно в избушке со звоном разлетелось вдребезги, и туда со свистом и шипением полетели горящие головни, чёрт поступил так, как на его месте поступил бы человек, которого застали врасплох: опрометью вылетел в дверь. И закричал от боли, попав ногой в волчий капкан так, как это бы сделал человек…

Одна недолга: разве человек исчез бы из капкана бесследно?

А он исчез.

…И разгневанная толпа нашла возле горящей избушки только Грегора, вытаскивающего из огня последнего связанного ребёнка (это была маленькая девочка). Можем ли мы осуждать эту толпу, даже учитывая то, что в ней были полицейские, за самосуд и за то, что страшного урода, похитившего детей, тут же, в лесу, убили голыми руками, а тело сожгли в догорающих остатках его жилья?

Можем ли?

А девочка смогла. Размазывая по щекам сажу пополам со слезами, она кричала:

– Чудовища! Вы все – чудовища!

Про красные шторы

Чей-нибудь злой язык мог бы назвать Севку двуличным, но это было вовсе не так: просто он умел отлично уживаться и с пацанами-хулиганами, и с послушными ребятами, и даже с администрацией лагеря. Последнее, кстати говоря, для Севки было совсем уж несложным делом: просто надо было вовремя подвернуться под руку одной из вожаток и с энтузиазмом помочь ей в каком-нибудь незначительном деле.

Сейчас как раз подвернулся такой случай: вожатка девчоночьего отряда с поистине бабьей неуклюжестью пыталась повесить на окно здоровенные красные шторы. А так как вожатка эта была мало того что некрасивой, так еще и задавалой, то у мужской вожатской половины лагеря особым успехом не пользовалась, и потому помогали ей в этом деле только мешающиеся под ногами девчонки. Севка, конечно же, оказался на высоте – шторы были водворены на полагающееся им место быстро и споро, а в награду за это его ждало воистину грандиозное открытие: в углу комнаты оказалась неприметная дверца, которую Севка незаметно открыл. Это была небольшая кладовка, где хранились вёдра, швабры и сломанные стулья. Другой и внимания бы не обратил, но Севку не зря называли “головой” даже старшие ребята: о выгодах этого открытия он тем же вечером поведал избранному кругу самых отчаянных своих приятелей, с которыми он тайком провернул уже не одно из дел той категории, за раскрытие которых начальник лагеря смело отдал бы свою собственную месячную зарплату.

– Во-первых, – вещал он друзьям, так и сияя от гордости, – оттуда можно подглядеть как девчонки переодеваются. Во-вторых, можно подслушать, о чем они болтают после отбоя. Ну а в-третьих, когда они заснут, можно оттуда потихоньку вылезти и всех их перемазать зубной пастой!

Приятели Севки, как и следовало предположить, пришли в полный восторг от открывающихся перспектив. Двое вызвались той же ночью затаиться в этой каморке, но Севка решительно отмел их предложения: первым должен быть он, Севка, и провернуть это дело в одиночку. Он был из тех, кто не любил делить лавры с кем-то ещё.

Правда, оказавшись в темноте каморки в одиночестве перед отбоем (была проведена тщательно разработанная отвлекающая операция, предшествовавшая его туда водворению), он немного пожалел о том, что оказался от предложения товарищей: в темноте было как-то страшновато. Но отступать было поздно, да он и ни за что не позволил бы себе струсить.

Оставалось только затаиться и ждать…

* * *

У Лерки был несомненный артистический талант, который воплощался не только на сцене во время капустников, но и в палате после отбоя, когда вожатка, наконец, уходила спать. Секрет её успеха перед публикой заключался в тщательном продумывании действа, которое она устроит.

А в этот вечер она решила превзойти самоё себя: за красными шторами она обнаружила небольшую неприметную каморку, где валялись какие-то вёдра и тряпки, и решила, что она сыграет главную роль в её театральном представлении. Поэтому, когда в темноте, после отбоя, девчонки начали шёпотом рассказывать страшные истории, она, когда дошла до неё очередь, показала себя во всем блеске.

– Жили-были мама с дочкой, – начала она таинственным голосом. – И вот однажды мама принесла из магазина красные-красные шторы и повесила их в спальне.

Конечно, все девчонки невольно покосились на красные шторы. А Лера продолжала.