Другой Париж: изнанка города

– А ты знаешь, – сказала мне Кристя, – в Булонском лесу есть не только проститутки. Тут неподалеку есть музей Моне, совсем крошечный, он почти всегда пуст: туристы о нем ничего не знают. Там несколько чудных картин. Мне особенно нравится одна, я не помню названия, где размытый Париж под дождем… Я люблю бродить по выставкам, когда есть время. В Париже столько музеев и галерей! Очень люблю музей Орсэ и музей Востока – Гимэ, где когда-то танцевала Мата Хари…

– Кто из художников тебе нравится? – поинтересовался я.

– Импрессионисты, конечно! – воскликнула Кристина. – Только они смогли так точно выразить малейшие оттенки настроения, из которых как будто складывается мозаика. Это самая парижская живопись. Я бы хотела нарисовать, как рассыпаются искры, когда крутишь пои в темноте…

Вокруг нас тусовались раскрашенные травести, стареющие проститутки, прыщавые юноши неопределенной национальности. То ли от вина, то ли от присутствия рядом миловидной девчонки в накинутом на яркое трико пальтишке мне стало неожиданно весело. Я вдруг подумал, что в этом что-то есть: Булонский лес, ночные сверкающие пои, геи с накрашенными глазами, горьковатый запах керосина от моей одежды…

Мы вернулись к месту обитания Кристины глубоко за полночь. Когда открылась дверь ночлежки, где они жили, я сразу получил пощечину от Анджея.

– Шляешься с моей сестрой?! Ты знаешь, что ей только восемнадцать?

– Мы просто гуляли! Анджи, друг…

– Так я и поверил! Где деньги от шоу?

– Там! – показал я на рюкзак Кристины. – Мы пропили только мою часть…

– Вали отсюда, и чтобы я тебя больше не видел тут, понял?

Кристина пыталась что-то лепетать, оглядываясь на меня, но одновременно буквально валилась на руки Анджею от вина и усталости. Я пожал плечами, развернулся и, пошатываясь, пошел прочь.

– Фу, смотри, еще один клошар. А какой молодой… – услышал я где-то в отдалении от себя русскую речь с южным акцентом. Я не выдержал и расхохотался. В моей ситуации это прозвучало почти как комплимент.

Уснул я, пристроившись на какой-то скамейке прямо на незнакомой улице. Вышло так, что я ничего не заработал за этот вечер, в моих карманах было по-прежнему пусто. К тому же мне было холодно, я кутался в остро пахнущую керосином куртку. Зато всю ночь мне снились сверкающие в ночном небе, рассыпающиеся искрами огни. А ведь Кристина права – это действительно похоже на медитацию…

* * *

В следующие дни я решил освоить другие привычные для парижских нищих способы зарабатывания денег, надеясь между делом все-таки повстречать тех, кто хотя бы отдаленно напоминал бы романтизированный облик французских клошаров. Вместо этого неожиданно для себя я окунулся в тусовку антиглобалистов, которые готовились к массовым выступлениям в центре Парижа. Их манифестация была приурочена к очередному саммиту министров иностранных дел, проходившему в столице Франции. Выступление планировалось вдоль трассы, по которой должны были проезжать министры к месту проведения саммита.

Сначала я принял сидящих на тротуарах в ярких майках антиглобалистов за очередных бомжей, борющихся за свои права, – тусовка была довольно разношерстной и пестрой. Но, прочитав лозунги, я сообразил что к чему. Мне стало интересно узнать об антиглобалистах побольше, и я примкнул к группе манифестантов. Вокруг нас постепенно образовывались плотные полицейские кордоны.

– Второй Генуи боятся! Знают, что за нами правда! – на прекрасном английском сказал высокий белобрысый парень.

– А при чем тут Генуя? – удивился я.

– Ты не знаешь? – всплеснул руками парень и повернулся ко мне. – Ты, наверно, у нас недавно. Это должен знать каждый просвещенный человек в мире! В Генуе в 2001 году прошла одна из крупнейших в истории акций антиглобалистов. Почти сто пятьдесят тысяч наших ребят со всей Европы туда съехались. Лидеров «восьмерки» пресса тогда обзывала «восемью мандаринами, которые заперлись в старом городе» под охраной военных и полиции. Они реально боялись нас! В Генуе мы показали, что мы – сила, хотя против нас применяли газ, водометы и дубинки. В стычке с полицией в Генуе погиб Карло Джулиани, сын местного профсоюзного лидера. Сотни людей были ранены. Кстати, я – Артур, из Великобритании.

– Тимофей, из России.

– Как здорово, что к нам русские присоединяются! – искренне обрадовался Артур. – Ты тоже считаешь себя антиглобалистом?

– Да нет… пока, – замялся я. – Но мне интересно узнать побольше из первых рук об этом движении. Я слышал о «контрсаммите», который проводился во время встречи «восьмерки» в Петербурге, на стадионе имени Кирова. Он еще был совмещен с социальным форумом, там конференции, семинары проходили…