Другой Париж: изнанка города

Бомжи начали нетерпеливо толкаться в проходе. Катя встала на выходе со списками, у дверей автобуса нас уже поджидало несколько добрых молодцев. Меня, Гену и еще нескольких демонстрантов, находящихся в приподнятом настроении от выпитой водки, высадили в один из рядков. Проспавшиеся и опохмелившиеся телевизионщики установили неподалеку аппаратуру. Режиссер их группы бегал туда-сюда и переговаривался с разными кураторами, показывая, как именно усаживать людей. Всем в руки раздавали неплохо изданную газетенку «Французский бомжок!» с пространными текстами о важности для положения русскоязычных бомжей вступления России в Евросоюз. Там же красовались холеные физиономии политиков, поддерживающих это начинание.

Мне в руки дали плакат «Выбор бомжей – Россия в Евросоюзе». Мои соседи втроем держали огромный транспарант «Евросоюз – экзистенциальный выбор бомжа». Я подождал, когда мимо меня пробежал очередной запаренный куратор, и остановил его.

– А лозунг-то тухловат! – сказал я, показав на транспарант. – Вообще-то это называется плагиатом.

– В смысле? – впал в ступор куратор.

– С красноярских времен его помню. Подстава была такая против Лебедя на выборах. Во время марша бомжей.

– А… ты об этом! – облегченно махнул рукой куратор. – А кому какое дело? Лозунг, как и новость, живет пять минут. Но потом можно и повторить. Если он хорошо сработал.

– Так с креативом хреново?

– А чё напрягаться-то не по делу? А ты, парень, вообще кто такой? – подозрительно посмотрел на меня куратор. – Смотрящий, что ли?

– Скорее, наблюдающий. Клошар я парижский, просто помню кое-что из российских реалий. Так что не парься! Работай! – подмигнул я ему.

Тот шарахнулся от меня и побежал дальше.

Между рядами тем временем торжественно, вразвалочку, прошел какой-то одутловатый невысокий человек. От остальных присутствующих он отличался только необычайно пафосным выражением лица и футбольным мячом, который он нес на вытянутых руках, как хрустальную вазу.

– Это он… – пронеслось по рядам.

– Кто «он»? – шепотом спросил я одного из соседей.

– Это местная достопримечательность, – ответил мне тот вполголоса, – его Сева зовут. Он из команды победителей чемпионата мира по футболу-2006… среди бомжей, естественно, когда русские в Кейптауне всех порвали. Сева потом оказался во Франции, его тут все знают. Даже продукты в магазинах бесплатно дают. Только гонора у него много, не любят его наши местные, хоть и уважают за былые заслуги…

– Дайте возможность русским бомжам тренироваться на европейских стадионах! – между тем провозгласил Сева в микрофон. – И мы всех сделаем! И в Европе, и в Америке! Мы покажем миру наш русский кулак!

Сирые зааплодировали по команде, а Сева еще долго тряс в камеру футбольным мячом.

Слово за слово, я разговорился с моими соседями, бомжами из Страсбурга, выходцами из дружественной Белоруссии. С ними как-то затесались и два француза, уже сильно пьяненькие. Страсбургские сидели кучно и поначалу вели себя довольно холодно, с презрением поглядывая на остальных участников митинга, приехавших из Парижа.

– Ненавижу этих парижских уродов! – наконец сказал один из французов, смачно икнув. – Позор. Грязные вонючие ублюдки.

– А вы кто же? – спросил я. – Есть существенные отличия?

– Мы клошары. Вымирающие животные, – с гордостью пояснил француз. – В Париже наших уже не осталось. Там в основном русские и африканские бомжи все оккупировали. Они настоящие бандиты! А клошары только в провинции сохранились. Мерд! Столица испортила нашего брата. Там все теперь только деньги решают.

– Но в чем же все-таки разница? – продолжал интересоваться я.

Француз начал бормотать что-то невразумительное и наконец сладко задремал, прислонившись к плечу своего соседа.

– Да не слушай ты их! – махнув рукой, пробасил рослый кудрявый мужик, представившийся Сеней. – Какой он клошар? Ивронь, натуральный, пьянчуга. Они просто парижским бомжам завидуют. У вас там столица, место более хлебное. А клошар – это звучит красиво, не то что бомж. Вот и гнут пальцы…

– Я тоже Париж не люблю! – встрял в разговор худенький верткий мужичок с седой бороденкой. – Нам всей семьей из Парижа уехать пришлось. Мафия там, натуральные кланы: или ты свой, или чужой. Работают только законы стаи. Все как у волков, жить нормально невозможно. Свои же, русские, других русских жестоко бьют, гоняют. Не пускают к себе. К тому же арабчата прохода не давали. Мы вот в Страсбург приехали, с Сеней и его друзьями познакомились. Стали вместе крутиться. Совсем другая жизнь пошла!

– Мерд! Мы честные клошары! – между тем, очнувшись, продолжал настаивать пьяненький француз. – Живем себе на реке Иль под мостом в коробке, никого не трогаем…