Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

Публикуется письмо от 15 августа 1955 года Нине Та-бидзе. К нему – комментарии. В п. 6 комментариев следует текст (мелким шрифтом, естественно, как все нормальные комментарии: «Получив от жены известие о том, как их принимали в Тбилиси, Пастернак 7 сент. 1955 года писал Н. Табидзе: „Спасибо Вам за ту бездну душевного тепла, которую Вы уделили Зине и Лене, и особенно за все, что Вы…“» (ПАСТЕРНАК Б.Л. Полн. собр. соч. Т. 10. Стр. 95), – и так далее весь (или не весь, этого не узнать) текст письма. За какую провинность оно не было опубликовано в основном корпусе книги, через три страницы, в соответствии со своей датой, а приведено в примечаниях – известно только, как выражался Леонид Осипович Пастернак, Аллаху. Письмо интересное, не проходное: «…о Леничке <> Двадцать пять лет живет и продолжается эта цельная, на части неразделимая повесть, вся захватывающая, вся из ОДНОГО звука, временами страшная, горькая, временами до божественности проясненная, небывалая, и эта повесть – моя жизнь, и моя тайная, глухая борьба, и бедная моя Зиночка и Леня жертвы моей судьбы и всего моего склада, и ближайшие доли этой повести…» (Там же. Т. 10. Стр. 95). Но места ему в книге не нашлось. А ведь как заявлена цель опубликования переписки? «Переписка в целом включает в себя письма, имеющие назначение простой передачи бытовых сведений или отчета о последовательности жизненных событий и фактов, или письма, написанные в жанре дружеского общения – ох как развил Пастернак этот ЖАНР! – письма-размышления или наблюдения» (Там же. Т. 7. Стр. 7). Ни под одно определение письмо к Табидзе, выходит, не подошло. За что из собрания сочинений, которое декларировало желание опубликовать все, что на сегодняшний день известно из написанного рукой Б. Пастернака, письма безжалостно исключаются – а за что всего лишь публикуются в примечаниях мелким шрифтом?

Писем Пастернака, не включенных составителем в «ПОЛНОЕ собрание сочинений», очень много, кажется, до трети от опубликованных. Чуть ли не к каждому письму – «примечание», и составитель перепечатывает в него понравившийся лично ему отрывок из неопубликованного письма: Ариадне Эфрон, Анастасии Цветаевой, Нине Табидзе, Крученых – все не проходные корреспонденты, не записка молочнику, сколько творогу приготовить.

На звездном небе русской литературы происходит аномальное явление – вмешательство смертных в дела богов, за смертными – адвокаты и авторское и наследственное право, Бог – бесправен.

Началось все с других книг, самая яркая – «Существованья ткань сквозная».

Проблема монолитна, как всякая невыдуманная трагедия. И как сын (сын ведь может вспоминать отца и хотеть кому-нибудь, кто готов слушать, рассказать о нем, что помнит), и как человек, что-то имеющий в руках (права на литературное наследство не украл – нотариусы преподнесли при свете дня). Это белая сторона, физиологическая, женская, инь. А есть и другая. Черная, мужская. Отвлеченная, умственная и духовная – ян – сторона читателей. Им нет дела до метрик и прав на проживание на определенной жилплощади согласно родственным отношениям. На совершенно публичное и общедоступное поле вынесли каравай личной жизни Бориса Пастернака, многотомный роман с работой, женщинами и детьми. Купив книгу в магазине, получив кассовый чек, каждый имеет право составить о прочитанном свое собственное мнение, не совпадающее с авторским. И то, что автор – почтенный человек, вроде бы все это не должно накладывать на читателя никаких дополнительных обязательств, так же как, купив селедку, мы не обязаны использовать ее каким-то определенным образом, а совершенно вольны в распоряжении ее дальнейшей, по вынесении из магазина, судьбой.

Личная жизнь Пастернака представлена без, казалось, приличной случаю деликатности. Парадоксально, но авторскому коллективу хочется сделать замечание о неуместности обнародования семейных щекотливых обстоятельств, когда живы непосредственные участники событий. Защищать их от них же самих.