Другой принц (СИ)

И певец спел для Тириона и всех присутствующих песню о Рыцаре-Драконе, который был влюблен в жену своего царственного брата, потом песню о Принце Стрекоз, который отказался от короны ради любви к прекрасной селянке Дженни, потом песню о Сервине Зеркальном Щите, который имел обыкновение спасать дам посимпатичнее, будучи при этом рыцарем Королевской гвардии и дав задолго до своих рыцарских и амурных подвигов обет безбрачия. Песни прославляли возвышенную куртуазную любовь, для которой не было преград и которая была выше осуждения, и на фоне происходящего в этих песнях скандальный и сумасбродный поступок юного короля смотрелся романтично и смело.

«Сущий кошмар, - подумал Тирион, увидев, что леди Кейтилин уже забирает, и она наверняка придумывает себе новую легенду, извиняющую ее дочерей, да и Лионеля заодно. – Нет, то, что так хорошо действует, это сейчас только на руку. Но есть вообще у нас в Вестеросе мораль, или у нас только песни?»

Напоследок менестрель спел песню про Эйгона-Завоевателя и его двух жен, и Кейтилин искренне посочувствовала героическому королю, который был с детства обручен с Висеньей, потом объяснялся с Рейнис в любви, потом женился на Висенье и сгорал от страсти уже к ней, потом сражался верхом на драконах рядом с двумя женами… «А хорош, чертяка! – с гордостью подумал Тирион про приведенного им менестреля. – По краю пропасти ходит, ведь сейчас племяш творит примерно то же самое, кто бы без музыки оправдывать его полез – леди Кейтилин голову бы с такого сняла. Интересно, а Лео знает эту песню? Может, она его когда сильно выручит».

Смягчившаяся от возвышенных песен Кейтилин простилась с отправляющимся дальше Тирионом очень тепло.

- Даже жаль отпускать вас, Тирион, - сказала леди Кейтилин, и Тирион все же подумал, что в другой ситуации, или вот хотя бы несколько недель назад, это прозвучало бы иначе.

- Я встречал не так уж много людей, которым было бы жаль расстаться со мной, - трогательно сказал Тирион, который за последние несколько недель научился приемам обращения со вспыльчивыми благородными женщинами, и теперь мог бы даже из Орлиного гнезда уйти без судов и поединков. – Передавайте моему любимому племяннику мое благословение и пожелание всегда следовать своему благородному сердцу.

Худощавый менестрель, вызвавшийся составить Тириону компанию, подвел итоги своему выступлению куда более буднично.

- Фух, - сказал менестрель, - выпутались. Теперь и познакомиться можно.

- Ну что ж, - усмехнулся Тирион, припоминая, что он действительно не знает имени певца. – Надеюсь, тебя зовут не Баэль-бард. И ты не взял себе какого-нибудь дурацкого имени, типа Мариллиона или Саймона Серебряного Языка.

- Я Том, - просто представился певец. – А прозываюсь Семерка или Семиструнный. Ты, милорд, в следующий раз говори, перед кем надо петь, а то Талли меня ненавидят, хорошо хоть, их женщины не знают меня в лицо. Окликнул бы меня кто Семеркой – и пропадать и мне, и нашему делу. Это кого мы отмазывали-то, того здорового парня, который положил Гору Клигейна, а потом еще кучу его солдат?

- Положил Гору Клигейна? – опешил Тирион. – Я должен это услышать!

- Услышишь еще, милорд, - пообещал Том Семерка. – Вот пройдем мимо Старых камней, там, говорят, ждет добрых людей один из тех, кто сам это видел. Только сразу уговор: али идем мы через Близнецы, али нет.

- Да что там в Близнецах-то? – спросил Тирион, который раньше севернее Харренхолла не бывал, а теперь наслушался про Близнецы шуточек, не очень ему понятных.

- Мне-то, может, и ничего, - согласился Том. – А вот такого видного человека как ты, милорд, там обязательно окрутят. У лорда Фрея сыновей что у дурака цветных лоскутов, а дочек и внучек на выданье только немногим меньше.

- Страшные, небось? – предположил Тирион, но, услышав, что есть ничего и даже очень ничего, вдруг решительно махнул рукой. – А поехали через Близнецы!

Письмо леди Кейтилин с дороги задержало отъезд Лионеля и ее дочерей на несколько дней, а верность этикету и традициям чуть не задержали Кейтилин еще на дольше, поэтому Кейтилин, остановившись еще и у Сервинов, прибыла в Винтерфелл в вечер перед днем, когда уж точно было решено ехать.

Благородным людям везет на заступников: Тирион и его певец создали для Кейтилин вокруг Лионеля романтический ореол, а письмо Робба к матери добавило к этому воинскую славу и звание друга их дома. Робб писал, что Лионель в одном бою и только своей рукой отомстил за каждого северянина, что потерял отряд, отправленный Эддардом на бой с вторгшимися в Речные земли, и сразил командира нападавших и главного разорителя Речных земель, которого кавалерия Старков уже почитала улизнувшим в Западные земли.