Другой путь. Часть вторая. В стране Ивана

И в дополнение ко всему я еще мог напороться на того Ивана, которого я ох как страшился, если предположить, конечно, что я пока еще с ним не встречался. Он был теперь где-то совсем близко от меня на этот раз. Склонясь над своими бесконечными дорогами, он зорко просматривал их, выискивая меня. Он протягивал вперед свои железные руки, шаря ими по лесам и полям, по придорожным кустам и канавам. Он прощупывал ими копны на лугу, подбираясь все ближе к моей копне. Где-то высоко над собой, под самыми небесами, я уже слышал его мерное дыхание, способное пригибать к земле деревья и двигать по небу тучи. И не было мне от него спасения на этот раз.

Только огромный Юсси Мурто сумел бы, может быть, как-то за меня вступиться. Но он был далеко, на своем родном севере. И, стоя там среди озер и скал, поросших соснами, он все думал о чем-то, хмуро глядя на Ивана. О чем он так упорно думал? И не собирался ли он опять что-то сказать Ивану? А тот, видя такое к себе внимание, улыбался приветливо, показывая этим, что готов к разговору. И действительно, твердо сжатые губы молодого Мурто приоткрылись наконец немного, и он промолвил угрюмо: «Других всегда легче судить. Но полезно иногда и в себя всмотреться внимательнее». А Иван в ответ на это тряхнул головой, задев колыхнувшимися на ветру мягкими прядями русых волос ближние звезды, и сказал беззаботно: «Ништо! Разберемся и в своих делах, приспеет время!». Еще немного помолчал Юсси Мурто, продолжая свои раздумья, и потом сказал: «Закрыть церковь легко — была бы сила. Но чем заменить веру? Опустевшее место в душе человека обязательно надо заполнить чем-то равноценным, иначе он перестанет быть человеком. Но где оно у вас, это равноценное?». И снова беззаботность просквозила в ответе Ивана: «Жизнь заполнит эту пустоту. Что может быть полноценнее жизни? Она ворвалась в духоту церкви, и она же соорудит новое здание, где будет больше солнца и свежего ветра». И опять умолк угрюмый Мурто, придумывая новые доводы и новые вопросы. Но я не дождался его доводов и скоро заснул.

16

Проснулся я, когда солнце уже выкатилось на небосклон. Осторожно выглянув из копны, я встал, подправил ногой сено и быстро вышел к дороге. Пока еще никого не было видно вокруг, только по другую сторону дороги пастух гнал вдоль опушки леса стадо коров. Стоя в канаве, я снял пиджак, стряхнул с него сухие былинки и почистил брюки. Они измялись немного, и я разгладил их, сколько мог, ладонью, смачивая ее в росе, покрывшей за ночь траву.

Посмотревшись затем в карманное зеркальце, я удостоверился, что бриться мне в этот день было не обязательно. Однако лицо мое изрядно загорело, и волосы от этого как бы еще больше посветлели. Я зачесал их назад, затянул галстук и направился в село, где накануне так весело смеялся.

Но на этот раз у меня веселья не получилось. Хотелось есть. Уже сутки прошли с тех пор, как я по-настоящему плотно позавтракал у Тимофея Григорьевича. А днем у лесника мало к чему успел притронуться. Но как ни старался я, идя вдоль села, отыскать глазами вывеску продовольственной лавки, ее не оказалось. Я прошел все село до самого конца, но только напрасно привлекал внимание встречных людей тем, что глазел направо и налево, всматриваясь в каждый дом. В одно из окон даже высунулась чья-то гладко выбритая, загорелая голова, глядя мне вслед. Однако ничто не помогло мне найти лавку.

Выйдя за пределы села, я призадумался. Что ждет меня там, впереди, если я пойду по этой дороге дальше на юг? Ведь второе село вряд ли находится отсюда близко. Сперва мне попадутся какие-то мелкие деревни. А в мелких деревнях у них нет продовольственных лавок. Это я уже успел заприметить. Хорошо, если скоро попадется железная дорога. А если она не скоро попадется? Тогда как?

Подумав немного, я двинулся обратно по улице села, разглядывая дома еще внимательнее. Но, проходя мимо того окна, откуда выглядывал бритоголовый человек, я свернул на другую сторону улицы, чтобы не дать ему удобного повода заговорить со мной. И опять я прошел мимо церкви, где накануне смеялся, и опять вышел к началу села, но продовольственной лавки так и не увидел.

Может быть, она ютилась где-нибудь в боковом переулке? Но в котором? Я побрел вдоль села третий раз, всматриваясь в боковые переулки. При этом я пытался быстрее проскочить мимо того окна, откуда выглядывал бритоголовый, но не успел. Он крикнул мне через улицу:

— Вы что-то ищете, товарищ?

Я еще прибавил шагу и сказал, не оглядываясь:

— Да…

Но он повторил вопрос:

— А что ищете?

Пришлось и на этот вопрос ответить:

— Лавку.

— Какую лавку?

— Продовольственную.

— Она за клубом помещается, но откроется только через час.

— А-а!..

Тут я поневоле остановился, выискивая глазами клуб. Но, когда я догадался, что это и есть та самая церковь, он задал новый вопрос:

— А вам зачем лавка понадобилась?

Я ответил:

— Так… купить кое-что.

— Товары какие или продукты?

— Продукты.

— Перекусить, что ль, собрались?

— Перекусить…

Сказав это, я готов был тронуться дальше, даже не возвращаясь к церкви, но он крикнул: