Другой путь. Пролог

   Поход в кино, обещанный Нюрке, состоялся, но продолжения не имел - я сослался на чрезвычайную занятость и пообещал зайти "как-нибудь до отъезда", чего делать, разумеется, не собирался.

   А потом был Новый Год, куранты и Михаил Сергеевич Горбачев под елкой - без шампанского, деловой и энергичный.

   Третьего января мы стали собираться в обратный путь: отпуск не может продолжаться вечно.

   Мама похлюпала носом, хорошенько всплакнула и перекрестила меня на дорогу - теперь это стало модно даже в среде идейных коммунистов. Летом страна собиралась отметить тысячелетие крещения и, в свете новой политики партии, приобщение к церковным таинствам перестало быть чем-то недопустимым.

   Назад, наученные опытом путешествий в обычных вагонах, мы поехали на фирменном поезде N 9 "Байкал", следующим от Иркутска до Москвы.

   Конечно, в нем было ехать гораздо комфортнее: двухместное купе СВ, чистота, любезные проводники, и даже белье, обычно волглое, в этот раз оказалось сухим. В общем, в город-герой Москву мы въехали в самом бодром расположении духа, готовые свернуть любые горы.

   А у Изотова нас ждал сюрприз - спустя час после нашего появления на пороге нарисовались Воронов и Павлов. Конечно, это для них в большей мере был сюрприз, я-то сказал о нем Захару еще в поезде. И все равно их визит стал приятной "неожиданностью".

   Геннадий Иванович сильно сдал за прошедшие годы - он придерживался рукой за Георгия Сергеевича, лицо стало худым, да и номенклатурный костюм висел теперь на нем, как на пугале огородном. Павлов, напротив, со дня нашей последней встречи стал выглядеть гораздо лучше - то ли лечился весь год, то ли тогда я застал его во время болезни.

   Старики обняли нас поочередно и Воронов, так и оставшийся самым "заводным", начал нам петь дифирамбы: и дело мы делаем великое, и трудно было ожидать такого от двух мальчишек, и теперь-то он видит, что молодому поколению все по плечу. Говорил долго, витиевато и напыщенно - наверное, долго готовился.

   Павлов посмеивался и поощрительно хлопал меня по плечу. Захар сидел красный как рак - так его не хвалили еще никогда в жизни.

   - Ладно, Геннадий Иваныч, прекращай молодежь развращать, а то еще возгордятся без всякой меры, потом устанешь в чувство приводить.

   - Так, Георгий Сергеевич, за большое дело не грех и похвалить! Мы же с тобой такого не сделали. Завидую, можно сказать. Но! - Воронов погрозил в воздухе указательным пальцем. - По-белому!

   Они все вместе рассмеялись.

   - Аркадьич, сообрази что-нибудь на стол. И коньячку, - попросил Воронов. - Мне, сказать честно, эскулапы запретили спиртное, так хоть понюхаю.

   - Так ведь где ж его взять? Коньячок-то? Боремся же с привилегиями, сухой закон опять же.

   - Ну и черт с ним, чай тогда тащи.

   Валентин Аркадьевич поманил за собой Захара и на кухне они вдвоем загремели посудой.

   - Николай Ефимович велел передавать привет, - напомнил мне Павлов о существовании партийного казначея Кручины. - Он в полном восторге и спрашивает, когда мы сможем повторить что-то подобное?

   Я задумался, "вспоминая" будущее.

   - Так же быстро - не скоро. Будут эпизоды, и с валютой и с бумагами. Сейчас рынок деривативов начнет развиваться. Доткомы опять же только-только начинают поднимать головы. Все только в рост. Если у Николая Ефимовича есть возможность вложить средства в дело на пять-семь лет, то доход будет приличным.

   Говорил ли я правду? Нет. Мне просто чертовски не хотелось иметь за спиной очередного надзирателя вроде незабвенного Золля-Лапина - теперь уже на постоянной основе. Всему свое время. Но и отказывать напрямую я не имел права.

   Павлов с Вороновым переглянулись - видимо, старые волки почувствовали в моих словах какую-то фальшь, и Георгий Сергеевич сказал:

   - Хорошо, я передам Кручине твои слова.

   А Воронов добавил:

   - Но приехали мы на самом деле не за этим. Прошло достаточно времени, чтобы спросить - когда можно будет приступить к реализации второй части нашего плана? К инвестициям в наше народное хозяйство?

   На этот вопрос у меня была "домашняя заготовка":

   - В августе девяносто первого группа инициативных товарищей отстранит Горбачева от власти. Борис Пуго...

   - Прибалт? - Воронов мне, кажется, не очень поверил. - Хотя, он же, вроде бы из госбезопасности?

   - Понятия не имею, кто он сейчас, - ответил я. - Он станет министром внутренних дел. Дмитрий Язов...

   - Этот может, - качнул подбородком Воронов. - Кремень-человек. Кто еще?

   - Янаев, не помню ни имени, ни отчества...

   - Генка? Массовик-затейник? Как же, помню. Молодежью все занимался. Ничего про него сказать не могу. Вроде бы совсем безобидный. Еще кто?

   - Бакланов...

   - Машиностроитель? Серьезный мужик. Еще?