Другой Путь

– А дальше просто. Мы протаскиваем на общем собрании акционеров решение о том, что дивиденды платить в этом году не будем – его примут, и чуть позже я объясню почему – и пускаем всю прибыль на выкуп своих акций на рынке. Допустим, цена на них была десять баксов за бумагу. Мало того, что цена сразу подскочит – потому что на бумагу появился спрос, так еще после выкупа ста тысяч бумаг на рынке останется девятьсот тысяч акций. И значит, в следующем году на одну акцию при той же абсолютной прибыли в миллион придется уже не один доллар, а один доллар и одиннадцать центов. То есть, прибыль на акцию вырастет на одиннадцать процентов. Сторонний инвестор открывает статистику по компании и видит – прибыль идет, дивидендные выплаты растут, все вери гуд! Он берет свои пятьсот баксов и покупает на них бумаги этой компании – и курс снова лезет вверх. Все довольны: капитализация компании выросла, потому что котировки бумаг поднялись, дивидендные выплаты увеличились, руководство компании покупает новый «Кадиллак» и выписывает себе премиальный бонус в размере ста тысяч долларов.

– Ловко, – похвалил я неназванных американских топ-менеджеров. – Не нужно бороться за производительность труда, рынки сбыта, качество продукции. Сплошные прибыли. А через пару лет мы проводим дополнительную эмиссию акций и доверчивые инвесторы спешат раскупить бумаги доходной компании. Между тем, прибыль ее, что год назад, что пять, составляет один миллион долларов.

– Ты все верно понял, Сардж! – похлопал меня по плечу Чарли Рассел. – Это и называется бизнес. Но нужно понимать, что очень часто этот фокус проворачивать не стоит, потому что тебе перестанут верить. Раз в восемь-десять лет – отличный показатель для обратного выкупа!

– И много такого предлагает американский способ ведения бизнеса?

– За две сотни лет люди придумали всякое, Сардж. Вот тебе еще хороший пример. Мы с тобой выпускаем утюги. Ты – утюги «Сардж», а я – утюги «Рассел». Мы конкуренты. Доходность в десять процентов годовых – хорошая?

– Отличная, – согласился я.

– Ну вот пусть у нас с тобой она такая и будет. И мы с тобой думаем постоянно, как нам увеличить нашу долю на рынке. Мы берем кредиты в банках для увеличения производства утюгов. Ты взял миллион и я взял миллион. Под пять процентов годовых. Но ты стал возводить новую фабрику с тем, чтобы через пять лет удвоить производство утюгов. Ты строишь цех, платишь банку причитающиеся ему проценты, возвращаешь кредит – все это растягивается на десять лет. А я несу свои деньги на фондовый рынок, где средняя доходность за последние лет десять – в районе восемнадцати процентов годовых. И через пять лет имею столько же денег, сколько занимал у банка, при выплаченном кредите. К тому времени у тебя перед банком остался долг в полмиллиона, и я иду в банк и выкупаю твой долг. И, разумеется, сразу выставляю его тебе к погашению. Ты расплатиться не можешь, и я устанавливаю контроль над твоей компанией, которая теперь будет выпускать утюги «Рассел». Итого в итоге – ты нищий, а у меня удвоение производства, строится еще один цех и весь рынок подо мной.

– А что ему мешает сделать так же? – влез в разговор Захар, до этого увлеченно листавший «Нью-Йоркер».

– Вы очень умные парни! – похвалил нас Чарли. – Ничто не мешает. Именно так все и делают – тащут свои деньги на чертов рынок, покупают, покупают, покупают все подряд! Обеспечивая своими покупками доходность в восемнадцать процентов ежегодно! В итоге все деньги из реального сектора – на фондовом рынке, все наши компании, выпускающие проволочные вешалки, перекупленные друг у друга, стоят, как космическая программа NASA, мы по уши в кредитах, но нам это безразлично – потому что имеющиеся активы постоянно растут в цене.

– Но так не может продолжаться бесконечно? – недоумевал Захар.

– Почему это? Просто время от времени нужно выпускать пар, избавляясь от самых слабых и списывая на них убытки. И для этого и происходят кризисы. Но все, конечно, несколько сложнее, чем я вам тут понарассказывал. Хотя суть такая. Как говорится, в основе любого крупного состояния лежит чей-то труп. Читайте книжки, парни.

Он уехал, и, глядя вслед его пылящему по проселку «Доджу», Захар рассказал мне анекдот о Василии Ивановиче Чапаеве, севшем играть в «Блэк-Джек» с английскими джентельменами и узнавшем, что они верят друг другу на слово.

А я подумал о том, что мы с Захаром, несмотря на месяцы, проведенные в «пионерском лагере» в Подмосковье, так ничего и не узнали о жизни в Америке.

На бытовом уровне мы еще могли сойти за местных. Хорошо тормознутых, но своих. А вот в том, что касалось способов ведения бизнеса… Чарли за двадцать минут рассказал больше, чем мы узнали об этой стороне американской жизни за полгода, прожитых на ферме Сэмюэля Батта.

Это только в передовицах газет типовая история миллионера выглядела как «придумал идею, много работал над ее воплощением, сумел заинтересовать людей своим продуктом, работал еще больше и стал богат». Реальность выглядела несколько иначе.