Другой взгляд на Сталина

Людо Мартенс был одним из тех иностранных коммунистических деятелей, которые в разное время, но задолго до частично опомнившихся в конце 1980-х советских коммунистов, осуждали безыдейное реформаторство наших лидеров и, в первую очередь, пресловутую горбачёвскую перестройку. Он уловил главное: кремлёвская контрреволюция неслучайно начала свою деятельность с охаивания Сталина. Она ничего не делала спонтанно, а била в точную цель. Уничтожение сталинизма – это уничтожение ленинизма, уничтожение ленинизма – это уничтожение марксизма. Всё вместе – это уничтожение СССР, социалистического лагеря и мирового коммунизма, что и требовалось совершить согласно страстной мечте отборных человеконенавистников и столь же отборных идиотов разных времён, народов, классов, стран.

Очевидно, что здесь возникает вопрос: о каком-таком сталинизме идёт речь? Мартенс в своей книге даёт лишь частичный ответ на него. Чувствуется, однако, что он вплотную подобрался к осознанию не только практических, но и теоретических истин Сталина. А это и есть сталинизм.

Когда жил и творил Карл Маркс, то почти никто, кроме Фридриха Энгельса, не осознавал, что новая философия освободительной борьбы, политико-экономические законы, открытые и введённые в её теорию и практику, могут и должны называться марксизмом. Это произошло позже. Лишь после смерти Маркса данный научный термин прочно укоренился как среди последователей, так и в стане противников.

Когда жил и творил Владимир Ильич Ульянов-Ленин, терминологического понятия «ленинизм» практически не существовало. Несомненно, что лично Ленин резко возражал бы против использования нами этого понятия. Но после его кончины оно всё-таки вошло в жизнь, в плоть и кровь политических и экономических реалий.

Это вполне естественно. Ведь ленинизм, логично и последовательно вырастая из марксизма, явил собой новый крупнейший прорыв в данной области человеческих знаний. Условно говоря, если Маркс определил, что следует делать для сокрушения эксплуататорского общественного строя, то Ленин определил, где и когда это можно и нужно сделать. Иными словами, марксизм и ленинизм есть две количественные и качественные ипостаси одного и того же великого учения. Их можно представить в виде 1-го и 2-го этажей здания коммунистического будущего.

Внушительным историческим фундаментом ему послужил предыдущий многовековой вклад личностей и масс в дело борьбы против рабства, неравенства, господства денежного мешка. «Стройматериал», уложенный в основание, состоял из: а) знаний, заключённых в устных и письменных произведениях провозвестников справедливого общества; б) практического опыта, накопленного в ходе умственного и физического труда, стачек, восстаний, иных социальных процессов, формирующих общественное сознание.

Словом, понятия «марксизм» и «ленинизм» утвердились не благодаря, а вопреки желанию создателей обоих этажей грандиозного строения. Грандиозного ещё и потому, что вовсе не двухэтажного. На сегодняшний день мы имеем целых три этажа, являющихся плодом гениального социального зодчества. Третьим является сталинизм – следующая количественная и качественная ипостась учения Маркса, Энгельса, Ленина. Та, что определила, как – какими силами, средствами, в каком направлении – строить и защищать новую жизнь[2].

Итак, Маркс не запатентовал марксизм, хотя совершил в умах колоссальный, не сравнимый ни с чем в истории переворот. Ленин даже не заикался о ленинизме, хотя подготовил и осуществил Великую Октябрьскую социалистическую революцию, победил в гражданской войне. Для Сталина был неприемлем малейший намёк на сталинизм, хотя за его плечами уже были такие титанические свершения и победы, как индустриализация, коллективизация, разгром троцкистско-бухаринской контрреволюции, триумф во Второй мировой войне, послевоенное возрождение и многое другое.

Парадоксальность ситуации в том, что вожди в своей скромности были правы. Как были одновременно правы их потомки, которые через некоторое время после ухода вождей из жизни делали вышеприведённые именные понятия устоявшейся, верной научной нормой.

Почему же не стало нормой употребление термина «сталинизм»?

Вообще-то сразу после похорон И. В. Сталина непривычное для сегодняшних поколений словосочетание марксизм-ленинизм-сталинизм стало появляться, не могло не появиться, изредка в выступлениях советских, чаще – зарубежных деятелей, в нашей и иностранной прессе, в научной литературе. В СССР это продолжалось недолго – какую-то пару лет, до уже упоминавшегося XX съезда КПСС, состоявшегося в 1956 г. На закрытом заседании перед делегатами съезда выступил Хрущёв. Выступил самовольно, поправ нормы партийной дисциплины, социалистической законности и принятой у советских людей морали. Выступил с тайно подготовленным докладом о культе личности Сталина, а фактически с грубым, бездоказательным враньём.