Другой взгляд на Сталина

Раковский, главный троцкист, остававшийся в Советском Союзе во внутренней ссылке, призывал к свержению «центристского руководства», возглавляемого Сталиным. Колхозники взбунтуются и создадут единый фронт борьбы против социалистического государства. Кулакам не надо препятствовать в земледелии ограниченными средствами.

Надо импортировать промышленные товары для крестьян, а советская программа индустриализации должна проводиться не столь быстрыми темпами. Раковский признавал, что его предложения сходны с предложениями правых, но «разница между нашими предложениями и предложениями правых такая же, как разница между организованным отступлением войск и беспорядочным бегством дезертиров с поля боя»{269}.

Успехи и неудачи

В конечном счете, уровень коллективизации снизился с 57,2 % на 1 марта 1930 года до 21,9 % к 1 августа и снова поднялся до 25,9 % в январе 1931 года.

В Центрально-черноземной области этот показатель упал с 83,3 % до 15,4 % к 1 июля. В Московской области произошел спад с 74,2 % до 7,5 % к 1 мая. Число крестьян, покинувших колхозы, ясно показывало качество политической и идеологической работы на местах. Нижняя Волга, начав с 70,1 % 1 марта, насчитывала только 35,4 % к 1 августа и вновь увеличила уровень до 57,5 % к 1 января 1931 года. Северный Кавказ имел наилучшие результаты: 79,4 % 1 марта, 50,2 % 1 июля и 60 % на 1 января 1931 года{270}.

И тем не менее удача первой большой волны коллективизации была замечательной.

Уровень коллективизации значительно превысил показатель, запланированный на окончание пятилетки, на конец 1933 года. В мае 1930 года после массового выхода из колхозов в них оставалось еще шесть миллионов семей, в противовес одному миллиону в июне 1929 года. Типичный колхоз составляли 70 семей вместо 18 в июне 1929 года. Уровень коллективизации был выше, и артели по большей части вошли в колхозы вместо ТОЗов (товарищество по обработке земли). Численность поголовья молочного скота увеличилась с 2,11 миллиона в январе 1930 года до 4,77 миллиона в мае того же года. В колхозах состояли 81 957 членов партии в июне 1929 года и уже 313 200 в мае 1930. Эта большая волна коллективизации привлекла в колхозы главным образом безземельных и бедных крестьян. Но туда вступило и большое число середняков. В мае 32,7 % колхозников-первопроходцев составляли бывшие крестьяне-середняки{271}. В мае 1930 года недвижимое имущество колхозов оценивалось в 510 миллионов рублей, из них 175 миллионов дала экспроприация кулаков{272}.

Замечательные результаты

Несмотря на все потрясения, вызванные коллективизацией, урожай в 1930 году выдался прекрасный. Свою роль в этом сыграли благоприятные погодные условия, но получение высокого урожая могло сказаться в недооценке предстоящих трудностей.

Производство зерна составило, по разным оценкам, от 77,2 до 83,5 миллиона тонн против 71,7 миллиона тонн в 1929 году{273}. Благодаря государственному планированию и механизации сельского хозяйства в особенности возросли урожаи хлопка и свеклы – до 20 %. Но в связи с массовым забоем скота объем животноводческой продукции снизился с 5,68 миллиона рублей до 4,4 миллиона, или на 22 %.

В 1930 году весь коллективный сектор (колхозы, совхозы и индивидуальные наделы колхозников) произвели 28,8 % всей сельхозпродукции, по сравнению с 7,6 % в прошлые годы{274}.

Поставки зерна в города выросли с 7,47 миллиона тонн в 1928–1929 годах до 9,09 миллиона тонн в 1930–1931 годах, т. е. на 21,7 %. Но огромное число населения, связанное с работой по ускоренному развитию промышленности, получило увеличение хлебного рациона с 26 до 33 миллионов тонн, или на 27 %{275}.

Потребление сельхозпродукции в деревне было 60,55 рубля на человека в 1928 году, 61,95 рубля в 1929-м и немного уменьшилось в 1930 году, до 58,62 рубля. Но потребление промышленных товаров росло – 28,29 рубля на человека в 1928 году, 32,30 в 1929-м и 32,33 в 1930-м. В целом потребление сельского населения менялось: если принять потребление на душу в 1928 году за 100 %, то в 1929-м было 105,4, а в 1930-м – 102,4. То есть жизненные стандарты в деревне медленно улучшались, тогда как в городе теми же темпами шло ухудшение. Потребление на душу населения в городах менялось с индекса 100 в 1928 году до 97,6 в 1929-м и 97,5 в 1930 году{276}.

Эти цифры противоречат обвинениям, высказанным Бухариным и другими правыми, согласно которым Сталин организовал феодально-бюрократическую эксплуатацию крестьянства: все работающее население страны шло на лишения ради построения социализма и индустриализации, и жертвы, принесенные рабочими, зачастую были намного более значительными, чем крестьянские.