Другой взгляд на Сталина

Только успехи мирового пролетариата могут воскресить веру советских пролетариев в свои силы. Непременным условием революционной победы является объединение международного революционного авангарда под знаменем Четвертого Интернационала. Борьба под этим лозунгом должна вестись в Советском Союзе осмотрительно, но без компромиссов… Пролетариат, совершивший три революции, поднимет свою голову еще раз. А если бюрократическая абсурдность попытается сопротивляться? Пролетариат найдет достаточно большую метлу, и мы поможем ему в этом»{437}.

Вот так Троцкий благоразумно вдохновлял «индивидуальный террор» и открыто призывал к «четвертой революции».

Заявляя, что Сталин «сокрушил» партию большевиков, профсоюзы и Советы, Троцкий утверждал, что эта «чудовищная» контрреволюция должна непременно вызвать ненависть молодежи, дух мщения и терроризма. Это был плохо завуалированный призыв к убийству Сталина и других большевистских вождей. Троцкий заявил, что деятельность его единомышленников в Советском Союзе должна вестись по правилам строжайшей конспирации. Было очевидно, что он не будет прямо призывать к индивидуальному террору. Но он дал ясно понять, что этот индивидуальный террор «непременно» будет вызван преступлениями Сталина. На языке конспираторов трудно высказаться яснее.

На случай, если у кого-то из его последователей оставались сомнения, Троцкий добавил: в России мы вели вооруженное восстание в 1905 году, еще одно в феврале 1917-го, и третье – в октябре того же года. Сейчас мы готовимся к четвертой революции против «сталинизма». Если они осмелятся сопротивляться, мы поступим с ними так, как мы поступали с защитниками царя и буржуазии в 1905-м и 1917 году. Призывая к вооруженной революции в Советском Союзе, Троцкий стал выразителем мнений всех побежденных реакционных классов: от кулаков, пострадавших от «бессмысленного варварства бюрократов» во время коллективизации, до защитников царизма, включая буржуазию и белых офицеров! Чтобы втянуть некоторых рабочих в свои антикоммунистические делишки, Троцкий обещал им «успех мирового пролетариата», который должен вернуть уверенность советскому пролетариату.

После чтения этого текста становится ясно, что любой советский коммунист, который знал о тайных связях между Троцким и действующими членами партии, должен был немедленно сообщить об этом органам госбезопасности. Все, кто поддерживал тайные отношения с Троцким, были частью контрреволюционного заговора, нацеленного на разрушение самых основ советской власти, несмотря на все «левацкие» аргументы, которые они использовали для оправдания их попыток антикоммунистического переворота.

Контрреволюционная группа Зиновьева – Каменева – Смирнова

Обратимся к эпизодам обнаружения в 1936 году связей между Зиновьевым, Каменевым, Смирновым и зарубежной антикоммунистической группой Троцкого.

Процесс зиновьевцев состоялся в августе 1936 года. По существу, он был связан с осуждением неких элементов, которые уже несколько последних лет находились под угрозой изгнания из партии. Репрессии против троцкистов и зиновьевцев не коснулись жизненно важных партийных структур. Во время процесса обвиняемые ссылались на Бухарина. Но прокурор чувствовал, что достаточно убедительных доказательств против Бухарина нет, и расследование в этом направлении, то есть против руководящих кругов партии, не проводилось.

Тем не менее радикально настроенные личности в партийном руководстве в июле 1936 года распространили в своих кругах письмо, обращавшее внимание на то, что враги проникли в сам партийный аппарат, что они скрывают свои истинные намерения и что их шумная поддержка генеральной линии призвана замаскировать их саботаж. Разоблачить их очень трудно, отмечалось в письме.

Это письмо содержало еще и такое утверждение: «В нынешних условиях непременным качеством каждого большевика должна быть способность разоблачить врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован»{438}.

Это положение может показаться кое-кому выражением «сталинистской» паранойи. Но им следует внимательно прочесть признание Токаева, члена антикоммунистической организации, существовавшей внутри КПСС. Токаев пишет о своем отклике на дело Зиновьева во время партийной конференции в Военной академии им. Жуковского, где он занимал важный пост.

«В этой атмосфере мне оставалось только одно: идти с волной… Я сосредоточился на Зиновьеве и Каменеве. Я избегал любого упоминания Бухарина. Но председатель собрания не дал мне такой возможности: одобряю я или нет выводы Вышинского, сделанные им в отношении Бухарина?..

Я сказал, что решение Вышинского расследовать деятельность Бухарина, Рыкова, Томского и Угланова получило одобрение народа и партии, и что я „полностью согласен“ – что „народ Советского Союза и наша партия имеют право знать о двуличном интриганстве Бухарина и Рыкова“…