Друид

Вдруг все замолчали, и в палатке воцарилась напряженная тишина. Взгляды всех присутствующих были устремлены на меня. В моей голове роились сотни мыслей. Я лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Мне показалось, что Цезарь тронут услышанным. Он повернулся ко мне и, не отводя взгляда, потребовал, чтобы я продолжал говорить. В очередной раз я убедился, что прослыть пророком довольно легко — достаточно предсказать человеку что-то хорошее. Но в ту ночь я не обманывал Цезаря ради спасения жизни Ванды. Я в самом деле считал, что в Галлии он не найдет свою смерть. Никто не смог бы убедить меня в обратном, поскольку мной овладело то же самое чувство, которое я испытал в ночь, когда умер Фумиг.

— Можешь не опасаться варваров, ты погибнешь от руки римлянина. И не здесь, в Галлии, а в Риме. Ты умрешь как бог, Цезарь.

Услышав такое предсказание, проконсул устало усмехнулся. Он рад был услышать от меня, что в Галлии ему не угрожает никакая опасность. Тогда Цезаря совсем не беспокоили события, которые должны были произойти в Риме.

— Прошу тебя, Цезарь! Подари моей рабыне жизнь так же, как тебе этой ночью подарили жизнь бессмертные боги!

— Мы должны казнить ее, Цезарь. Как к этому отнесутся легионеры? Что они подумают, когда узнают, что германская рабыня смогла пробраться в твою палатку, совершила покушение на тебя и не понесла наказание… — начал префект.

— Они не узнают об этом инциденте, — спокойно прервал Рустикануса проконсул. — Все, кто сейчас находится в этой палатке, не имеют права говорить о том, что случилось этой ночью. Моих легионеров это не касается! — добавил он и показал пальцем на Ванду, но при этом даже не взглянул на нее. — Уведите ее прочь! Продайте ее первому попавшемуся работорговцу, а деньги бросьте в реку.

Отдав эти распоряжения, проконсул вновь повернулся ко мне и недовольно воскликнул:

— Однажды ты уже просил меня сохранить жизнь рабу! Тогда я отказал тебе, но на этот раз уступлю твоей просьбе, поскольку опасность угрожала моей собственной жизни. Если бы твоя рабыня попыталась убить одного из моих легионеров, ее прибили бы гвоздями к кресту еще до рассвета! А теперь уходи, друид, и не возвращайся, пока я не позову тебя.

— Ванда! — отчаянно завопил я. Но два дюжих преторианца тут же схватили меня и заставили встать на колени.

— Корисиос! — воскликнула моя возлюбленная, беспомощно глядя на меня. В это мгновение еще один преторианец выволок ее из палатки.

Я укусил за руку стражника, который попытался закрыть мне рот рукой, и прокричал:

— Ванда! Мы с тобой обязательно увидимся!

— Корисиос! — едва слышно донеслось в ответ снаружи.

Немного позже, когда Ванду уже увезли из лагеря, пять преторианцев отвели меня в палатку. Двое из них остались на страже у входа. Криксос словно сквозь землю провалился, его нигде не было. Что произошло? Может быть, он сбежал, воспользовавшись удобным моментом? Или его убили преторианцы? Охваченный отчаянием, я лег на свои ящики с янтарем. Проклиная богов, я думал о тех словах, которые я давно хотел сказать Ванде, но так и не решился. Теперь я даже не знал, где она. За что бессмертные боги так жестоко наказали меня? Почему я родился с больной ногой? В палатке Цезаря я крикнул Ванде, что мы обязательно встретимся, но сейчас уверенность в том, что это предсказание когда-нибудь исполнится, покинула меня. Если разобраться, я был всего лишь нищим кельтом из племени рауриков, который так ничего и не добился. Что я делал все это время? Выдавал себя за друида, хотя на самом деле таковым не являлся. Первая же попытка попробовать себя в качестве купца закончилась полным провалом. Зачем боги послали мне Ванду? Чтобы потом разлучить меня с нею?!

Возможно, это мимолетное счастье было изощренным наказанием, придуманным богами? Но за что же они хотели меня наказать? Разве я сделал что-нибудь дурное?

На рассвете, к концу четвертой ночной стражи, в палатку вернулся Криксос. Он тут же прошел через прихожую в спальню и встал на колени перед ящиками с янтарем, на которых я лежал.

— Господин! — прошептал он. — Римляне продали Ванду одному торговцу рабами из Массилии!

Мою сонливость как рукой сняло.

— Ты его знаешь? Ты смог бы его узнать, если бы увидел вновь?

— Нет, — ответил Криксос, — я его не знаю. Но я поговорил с ним и попросил хорошо обращаться с Вандой, потому что мой хозяин хочет купить ее. Торговцу известно, что ты через несколько лет приедешь в Массилию.

— Возьми эти ящики с янтарем, Криксос, и скачи следом за ними. Выкупи Ванду! Она должна быть свободной. Ты слышал, что я сказал?

Криксос пристально посмотрел на меня. На его лице было написано сомнение.

— Но ты ведь сам прекрасно знаешь, господин, что ты не сможешь прервать службу в канцелярии римлян до тех пор, пока не закончится срок действия твоего контракта с легионом. Дезертирство карается смертной казнью!

Я нетерпеливо кивнул. Все то время, пока я лежал в палатке один, я думал, как спасти Ванду. Нужно было ехать следом за ней… Никогда в жизни я не проклинал так свою больную левую ногу.

Криксос взял меня за руку и посмотрел прямо в глаза.