Друидка (СИ)

— Вижу, за полгода ты превратился в того самого оборванца, каким и был до нашей встречи. Хотя нет, теперь ты стал ещё хуже, — правый глаз короля задёргался. — Грязный, весь в шрамах, и с запахом, как из сточной канавы, — король сузил глаза. — Скажи мне, Атон, куда ты пропал? Ты клялся мне найти цветок и вернуться, но в итоге я не увидел ни тебя, не заветное растение. Что случилось, почему ты так задержался?

Атон, который готов был открыть рот и начать изливать душу человеку, которого он считал если не другом, то тем, с кем можно поделиться любыми переживаниями и быть понятным, вдруг понял, что не может проронить и слова. Он смотрел на того, кого уважал и ценил больше всех, на того, кто даровал ему жизнь, вытащил из трущоб и помог построить будущее. На того, кто был для него примером, и за кого он был готов отдать жизнь. И не мог сказать ни слова. Стрэйб впервые в жизни не знал, что сказать, какие слова подобрать, чтобы хоть как-то объясниться перед тем, кто ждал его и верил ему.

— Ваше выс… величество, — наконец заговорил Стрэйб хриплым голосом. — Я искал, но не нашёл. Я прошёл через многое, я сражался, чтобы достать вам корону света, я видел то, во что вы не поверите, ибо у меня не осталось доказательств. Все они сгорели в огне… как и моя спутница, что помогала мне найти для вас заветный цветок, но погибла из-за меня. Мы делали всё, чтобы успеть, чтобы достать, но не справились. Простите меня, ваше величество. Я подвёл вас.

Когда Атон закончил, Балдер несколько минут молча смотрел на него, не говоря ни слова. После тягостных минут тишины, король отошёл к окну и распахнул шторы, впуская свет в комнату и слепя неподготовленные глаза гвардейца, поманил его к себе. Когда Стрэйб оказался по левую руку от короля, тот указал вниз. Несколько секунд капитан пытался понять, на что указывает ему Балдер, а когда глаза наконец смогли найти то, что хотел ему показать король, капитан почувствовал, как его и так раскрошенное сердце крошиться в ещё более мелкую пыль, заставляя грудь пылать от вины и скорби.

— Первой умерла Адель, — раздался в тишине холодный, как вьюга, голос Балдера. — Через месяц после твоего отъезда её тело не выдержало болезни, и она скончалась во сне, — рука короля переместилась от левого надгробия, изображавшего скорбящую женщину, на крайнее правое, на котором сидел маленький ангел. — Мой сын, Амир, не смог перенести утраты матери и спустя три дня после её смерти выпал из окна верхней башни, — трясущаяся рука Балдера указала на последнее — центральное — надгробие, над которым возвышалась статуя бывшего короля, склонившего голову и сжимающего в руках огромный меч, воткнутый в землю. — Мой отец, король Жангир, скончался от горя спустя день после смерти Амира. А теперь скажи мне, Атон, насколько твои страдания сопоставимы с моими?

Стрэйб молчал. Он чувствовал, как его колотит, как коченеют пальцы, как сердце тысячей осколков колотится у него в груди и режет его изнутри, как пульсирует мозг, не в силах поверить в то, что всё это правда. Атон уже готов был упасть на колени, и рыдая, просить у короля прощения, но внезапно Балдер, что до этого сохранял хладнокровие, ударил капитана по лицу. Не ожидавший этого Стрэйб отлетел к дальней стене и, сломав стоявший там стул, повалился на пол. На шум спустя мгновение в комнату короля ворвались стражники с оружием наготове и яростной решимостью защищать своего правителя.

— Отведите его в темницу, — потирая руку, приказал Балдер. — И оповестите палача о том, что завтра у нас состоится казнь, — несколько секунд король что-то обдумывал, а после добавил. — Обезглавливание — это привилегия для дворян. Быстрая и безболезненная смерть. Но он обычный оборванец. Пусть приготовят виселицу.

После этих слов двое стражников подхватили уже бывшего капитана королевской гвардии и, нисколько не церемонясь, потащили его из комнаты вниз, в холодные подвалы, где Атону Стрэйбу предстояло провести последние часы своей жизни, которая в мгновение ока превратилась в кошмар наяву.

ГЛАВА 2. Я ВСЁ ЕЩЁ ЧУВСТВУЮ

Королевство Тревинор?

Когда Атона, словно тряпичную куклу, швырнули в одну из тёмных и сырых камер, где не было ничего, кроме каменных стен, капитан пролежал на полу около получаса, пока не выплакал все те слезы, что ещё оставались у него. Никогда прежде Стрэйб не плакал столько, сколько за последнюю неделю. Атону вообще несвойственно было плакать — он переносил всё, даже самые скверные раны, стиснув зубы, но как оказалось, был очень уязвим для ран душевных. Его кошмар, который он видел во сне, и о котором старался не думать, воплотился в жизнь. Всё то, чем он дорожил, все, кого он ценил и клялся оберегать, мертвы. Да, Балдер был ещё жив, но это был уже не тот добродушный принц — нет, тот Балдер умер вместе со своей семьёй, а на его месте теперь — убитый горем озлоболенный тиран, который смотрит на мир холодными безразличными глазами.