Друиды

Вописк

Божественный Аврелиан, XLIII, 4–5

«Он [Асклепиодот] говорил, что однажды Аврелиан посоветовался с галльскими женщинами-друидами, желая узнать, сохранят ли его потомки в своей власти императорскую корону. Эти женщины сказали ему, что ни одно имя не будет столь славным в императорских анналах, как имя Клавдиева рода. Конечно же, правда, что нынешний император Констанций происходит из того же рода, и я думаю, что его потомки непременно завоюют славу, предсказанную друидами».

Можно, конечно же, задать вопрос: следует ли считать эти упоминания о дриадах или женщинах-друидах достоверными свидетельствами сохранения друидов и друидизма в III в.? Мы знаем об этих женщинах только то, что они были предсказательницами судьбы. Возможно, Лампридий и Вописк называли их «дриадами» или какой-то другой формой подобного названия из-за недопонимания, проистекающего из недостаточных сведений о статусе и функциях настоящих друидов. Вероятно, на взгляд не самых осведомленных в этом отношении биографов римских императоров они действительно представлялись носительницами одной из древних функций друидов, т. е. прорицания; именно поэтому, наверное, они и назывались женщинами-друидами вне всякой связи с вопросом об их истинных взаимоотношениях со структурой дуридического сословия.

Более серьезного внимания заслуживают некоторые косвенные свидетельства существования у континентальных кельтов жриц в истинном смысле слова (с. 190), но они, насколько нам известно, не именовались друидами. Поэтому мы не можем утверждать, что в кельтских странах всякий человек, проводящий религиозные обряды или же занимающийся прорицаниями, непременно входил в число друидов; например, в Англии Боадицея, по-видимому, сама выполняла определенные жреческие функции, но из-за этого никто не называл ее друидом. Эта свобода действий в проведении религиозных обрядов со стороны людей, не являющихся друидами, повышает вероятность существования независимого класса предсказателей, в который входили и мужчины, и женщины, так что у нас есть все основания с сомнением подходить к вопросу о статусе женщин, упомянутых Лампридием и Вописком, прежде чем мы согласимся признать их рассказы доказательством сохранения друидизма в описываемую эпоху.

С другой стороны, мы знаем, что ранее прорицатели составляли особую группу, входившую в сословие друидов, так что, как нам кажется, следует признать, что в целом остается некоторая вероятность, позволяющая допустить, что эти женщины, продолжавшие традиции ватов, были облечены определенной религиозной властью, благодаря которой их могли считать членами древней системы жреческих классов. У Тацита отмечается связь между женщинами и друидами на острове Англси; кроме того, нам известно, что в Ирландии также были прорицательницы (ban-filid или ban-fáthi), которые в народном сознании смешивались с друидами и иногда действительно именовались женщинами-друидами (bandrui) в сочинениях средневековых писателей[103]. Поэтому, в сущности, у нас нет права категорически утверждать, что женщины не могли занимать положение друидов в Галлии, хотя связь между деятельностью прорицательницы и содержанием постоялого двора, как говорится в первом отрывке из Вописка, очевидно указывает на крайне низкий уровень, к которому пришел друидизм у континентальных кельтов.

Отношения преемственности между ватами и прорицательницами подтверждаются тем, что в конце IV в. н. э. родословная, восходящая к самим друидам, все еще служила примером знатности. Это показывают два отрывка из Авсония, и хотя данное обстоятельство само по себе ни в коем случае не является решающим аргументом, позволяющим разрешить вопрос об обоснованности притязаний на титул друидов со стороны прорицательниц III в., все же оно свидетельствует о том, что память о них продолжала жить и сто лет спустя.

Авсоний

О преподавателях Бурдигалы, IV, 7-10

«Если справедлива молва, вы происходите из рода друидов Байе и возводите свой священный род к храму Беленуса».