Друиды

Переходя от Галлии к Ирландии, мы обнаруживаем, что в этой стране есть только один памятник, заслуживающий упоминания (рис. 16). Это каменный монумент, стоящий на кладбище в Киллин Кормак, графство Килдар[111]. На нем вырезаны двуязычные надписи, билингвы. Одна из них гласит IWENE DRWIDES, а другая, написанная огамическим алфавитом, читается как DUFTANO SAFEI SAHATTOS, т. е. «[камень] Дуфтана, ученого мудреца».

^{Рис. 16. Камень с надписью из Киллин-Кормака, графство Килдар (по Петри и Стоуксу)}

Латинская надпись, во многих отношениях проявляющая в высшей степени необычные черты, вызывает у исследователей вполне обоснованные сомнения; например, Хюбнер не считает ее подлинной[112]. Тем не менее, хотя ученым нужно быть постоянно настороже, опасаясь подделок, направленных на популяризацию друидизма в те времена, когда он вошел в моду, т. е. после появления романтизма, нельзя упускать из виду и некоторые обстоятельства, говорящие в пользу подлинности этой надписи[113], и мне кажется, что во всяком случае нельзя просто игнорировать это свидетельство. Однако более нигде в Ирландии не было найдено ни одного камня, в надписи на котором различалось бы слово «друид», а его появление в единственной латинской надписи говорит о том, что ее создал образованный человек, выразивший свое уважение к почившему с помощью ученого слова. Интересно, что в ирландской надписи умерший не называется друидом. В сущности, на основании этого факта мы вправе сделать вывод, что ко времени создания этого памятника, во второй половине I тыс. н. э., представления о друидах черпались образованными людьми из книг и никак не соотносились с реальной фигурой кельтского друида, которого они именовали просто волшебником, magus. Таким образом, вполне может быть, что это слово на камне из Киллин Кормак представляет собой неудачный латинский комплимент человеку, который определенно не имел никакого отношения к тем людям, которых называли друидами сами кельты.

Глава IV Религия

Теперь мы переходим к рассмотрению самой сущности друидизма. Отрывки из античной литературы, которые мы цитировали выше, не предоставляют нам столько информации по этому вопросу, сколько мы хотели бы иметь в нашем распоряжении, и вполне естественно, что мы должны попытаться дополнить картину, обратившись к поздней кельтской литературе и фольклору.

Однако в этой книге я хотел бы провести четкое разграничение между нашим позитивным знанием о друидах и друидизме и гипотезами относительно этих предметов, не основанными на подобном знании. Так, мы не должны упускать из виду простое умозаключение, согласно которому из того, что друидизм связывался с некоторыми кельтоязычными народами, вовсе не следует, что все феномены древней кельтской религии нужно принимать за свидетельства о природе друидизма. Иными словами, так как мы можем лишь догадываться о том, насколько друидизм опирался на докельтские верования или впитал их в себя, в какой мере он был представлен в поздней кельтской религии и насколько друидизм соответствовал кельтским верованиям в недруидических областях, мы должны с величайшей осторожностью относиться. к любым выводам, сделанным на основе таких предпосылок. Поэтому в этой главе я намереваюсь представить лишь самый краткий обзор друидизма, не пытаясь дополнить его за счет непроверенных и сомнительных данных.

Предмет нашего рассмотрения допускает выделение различных аспектов, и я собираюсь рассмотреть их поочередно. Таким образом, мы обсудим: 1) друидическое учение о бессмертии; 2) друидическую теологию, этику, философию и предания; 3) ритуалы и 4) организацию ордена.

1. Учение о бессмертии

Утверждение Цезаря, несомненно, является важнейшим вкладом в наши познания о верованиях друидов. Он говорит, что друиды утверждали бессмертие человеческой души и учили, что после смерти она переселяется в другие тела.

Мы должны сразу же обратить внимание на то, что это верование, известное другим писателям, вероятно, только по сообщению Цезаря, отождествляется Диодором Сицилийским с учением Пифагора, согласно которому после смерти человеческие души ожидает искупление в телах животных или других обиталищах. Это отождествление, как мы уже видели, в начале христианской эры было поддержано Тимагеном, а также Ипполитом, который написал в III в. следующий отрывок: