Друиды

А вот наши ряды все росли. Новобранцы приходили ежедневно, даже из Аквитании. Цезарь понес не только боевые потери. Доверие к нему со стороны эдуев было безнадежно подорвано. Он даже не решился вернуть в лагерь разубежденных эдуев. Конечно, его люди пытались погасить растущее восстание, но сухую траву легко поджечь, и очень не просто потушить. Восстание уже ширилось, втягивая в себя все новые племена, и вскоре римлянам придется плохо даже на тех землях, которые они считали полностью замиренными.

— Как думаешь, — говорил мне Рикс, — ему же придется отступить? Самый очевидный шаг — идти в Провинцию и собирать подкрепления.

— Цезарь редко делает очевидные шаги, — отвечал я. — Не верю, что он готов уйти.

Цезарь вовсе не был обескуражен, я знал это точно. Я наблюдал за полетом птиц над его лагерем и слушал землю на поле битвы. Несмотря на недавние потери, Цезарь полагался на доблесть и дисциплину своих людей. Он считал, что ему и так хватил сил одолеть нас. Следовало принять меры, чтобы увеличить его потери критическим образом. Я предложил Верцингеториксу новый план.

Днем толпа оборванных воинов подошла к римскому лагерю. Они изображали дезертиров из армии свободной Галлии. Для большей убедительности они подробно рассказали римлянам об окрестностях и указали слабые места в нашей обороне. Тем временем Рикс отвел войска с вершины холма, дававшего нам стратегическое превосходство, и якобы открыл дорогу прямо к горе, на которой стояла Герговия.

Ночью легионы Цезаря двинулись к опустевшему холму. Рассвет застал их на подъеме. В этот момент наши войска ринулись в атаку. Из леса выходили все новые когорты римлян и наши люди постепенно отступали, позволяя врагу шаг за шагом продвигаться вперед. Но каждый из таких шагов давался им немалой кровью. Склон холма затруднял наступление. Примерно на полпути к вершине Гобан Саор соорудил хитрый каменный барьер высотой в рост человека. Он огибал холм по всей ширине.

Очень много римлян пало от галльских копий при попытке преодолеть эту преграду. Но мы продолжали их заманивать, и даже позволили захватить несколько наших маленьких лагерей с другой стороны. Это чуть не кончилось плохо для короля нитиоброгов. Он едва успел сбежать. Как он рассказывал нам позже: «Мне пришлось полуголым скакать на раненой лошади!» При этом король хохотал, радуясь, что остался жив.

Римляне продолжали наступать. Мы продолжали сдавать свои позиции, разжигая их аппетит.

Если бы мы не показывали римлянам спины, они бы не рискнули подойти к самой крепости, где все преимущества были на нашей стороне. Но Цезарь подошел слишком близко к нам, чтобы вовремя остановиться. Я рассчитывал, что он обязательно рискнет.

Сражение продолжалось весь день. Да, у нас были потери. Но римлян мы остановили. Цезарь даже отправил всадников искать другой, обходной путь, но мы знали, что они его не найдут..

Уже на закате Цезарь опомнился. Но к этому времени его люди так вымотались, что уже плохо соображали. Своих всадников в сумерках они приняли за врагов и успели перебить многих, прежде чем поняли ошибку. Они не хотели отступать и рвались к крепости из последних сил. На это мы и рассчитывали.

Почти в темноте наши воины вошли в город. Теперь очередь была за защитниками крепости. На врагов под стенами обрушился дождь из копий, камней и кипящей смолы. Римляне несли огромные потери. Ни о какой дисциплине речь уже не шла. А раз так, их главное преимущество исчезло. В своем отчаянном стремлении ворваться в крепость они гибли сотнями.

Кое-где на стенах уже завязались стычки. Я наблюдал за ними с удобной позиции возле одной из башен. Рядом стояли свежие бойцы карнутов, они еще не принимали участие в битве. В этот момент на стене кто-то завопил дурным голосом: «Где мой муж?» Это была Онуава. «Где мой муж?», снова закричала она, увидев меня.

Я растерянно огляделся.

— Да вот он! Видишь? Там, прямо перед воротами.

Мы оба подались вперед. Как раз в этот момент Рикс пронзил мечом полубезумного центуриона. Онуава резко наклонилась. Я испугался, что она сейчас свалится со стены. Но оказывается, она видела то, чего не видел я. Один римлянин встал на плечи другому, чтобы запрыгнуть на стену. Когда он уже приготовился к прыжку, Онуава прямо перед ним одним движением разорвала платье и обнажила полную белую грудь.

Глава тридцать пятая

— О, ну иди же, иди ко мне, маленький человечек! — Онуава распахнула объятия, а римлянин впал в оцепенение и глазел на нее, забыв о том, насколько ненадежна его опора.

— Ну же! Иди! Вот твоя награда! — Онуава соблазнительно колыхнула грудью, отбросив за спину свою роскошную гриву, и тут же швырнула тяжелый камень прямо в лицо римскому воину. Он отшатнулся, потерял равновесие и исчез в свалке, кипевшей внизу.

У Онуавы нашлись подражательницы. Сразу несколько женщин на стенах стали выкрикивать самые соблазнительные предложения римским воинам, взбиравшимся на стену, а когда они срывались вниз под коварными ударами, смехом провожать их падения. Даже дети искали, что бы такое бросить во врага.