Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

Своими глазами видел собачек, которые привычно подбегали к советскому военно-транспортному самолету, только что приземлившемуся в Кабуле, в надежде получить кусочек хлеба или колбасы. А к самолету уже стояла очередь из местных бедняков с канистрами, ведрами, которые пытались выпросить у летчиков немного авиационного керосина для своих нужд. Однажды очередь мгновенно разбежалась в разные стороны, а экипаж начал ловить собачонку, к животу которой был привязан динамит. Успели. Взрыва не произошло. Собака, экипаж, «керосиновая» очередь – все остались в живых.

В определенные периоды года снабжение советского воинского контингента да и афганской армии и гражданского населения осуществлялось по воздуху. Никогда не забуду, когда тревожный посольский телефон сообщил, что на аэродроме готовится совершить экстренную посадку наш Ил-76Т, который привез авиационное топливо. Шасси не вышло, и самолет вынужден был садиться брюхом на грунт. Кружить над Кабулом, вырабатывая топливо, было бессмысленно, ибо в нашем транспортнике для кабульцев «летели» несколько десятков тонн дизельного топлива.

Командира корабля привезли через полчаса в посольство. Пожилой мужчина в форме летчика гражданской авиации еще не отошел от пережитого. Он увидел на посольском столе для заседаний старорежимный графин с водой, попросил разрешения, схватил его… и выпил до дна!

Потом он, получив возможность связаться по ВЧ со своим авиационным начальством в Ташкенте, несколько успокоившись, доложил о происшествии на борту. О том, что шасси не выпустилось и он вынужден был сажать самолет на грунт.

Посадка прошла успешно, мастерство летчика оказалось на высоте. Самые его ужасные переживания связаны с тем, что, когда эта многотонная махина скользила на брюхе по земле, из кабины он увидел бегущего впереди члена экипажа – бортового рабочего, который обычно сидит на месте стрелка-радиста в хвосте самолета. Так как самолет был гражданским, назначение рабочего было открывать аппарель. Но когда прозвучала команда пилота: «Садимся на грунт», он открыл аппарель, вывалился из самолета, летел кувырком, ободрался, вскочил на ноги и, окровавленный, ободранный, обогнал скользящий по земле самолет, убежденный, что сейчас он взорвется. К счастью, взрыва не произошло.

Потом долго-долго лежал этот самолет на брюхе рядом с посадочной полосой. И никто уже не задавал вопроса: «А что произошло с этим Ил-76Т?» Историю его посадки прекрасно знали и наши, и афганцы.

Садящиеся и взлетающие из Кабула самолеты моджахеды со своих позиций обстреливали ракетами. И во время боевых действий, и потом, когда армия ушла, все наши самолеты, да и не только наши – все, кто садились и взлетали на кабульском аэродроме, отстреливали в воздухе так называемые тепловые ловушки, которые должны были уводить от самолета ракеты «земля-воздух», выпущенные афганскими или какими-то другими моджахедами. В основном это были знаменитые «стингеры» американского производства, которыми в несчетных количествах снабжались бандиты, державшие в напряжении афганскую столицу. Для них не было разницы стрелять по военному, гражданскому, пассажирскому или транспортному самолету.

Итак, я прилетел в Кабул.

Послы государств Варшавского договора собрались на аэродроме встретить советского посла. Здание аэродрома выглядело плохо. Оно наполовину сгорело, и в нем было холодно. Горы, окружающие аэродром, уже покрыты снегом. Выбитые постоянными обстрелами окна забиты фанерой и жестью. Посреди маленькой комнатушки (приемной для ВИП-персон) стоит буржуйка с раскаленными боками, тут послы пьют чай и не спеша разговаривают.

Протокольная встреча завершается. Мы выходим к машинам.

Обстрел, кажется, прекратился. Подхожу к посольскому «мерседесу», пытаюсь открыть дверцу и не могу, первая мысль: «Неужели я так обессилел при перелете в Кабул?»

Телохранитель и шофер открывают дверцу, мы отъезжаем. В салоне автомобиля впереди в открытом, как шоферы говорят, «бардачке» катаются две ручные гранаты, лежит пистолет, а на сиденье – автомат Калашникова. Про себя думаю: «Интересную декорацию подготовила команда к встрече нового посла».

Первые разговоры о городе, о районе, который мы проезжаем. Нам приветливо кивают овечки и ослики, с удовольствием поглощающие пластиковые бутылки и пакеты, а также жалкую растительность по обочинам у парапетов и арыков, вдоль улиц, по которым мы проезжаем.

Мне объясняют, что дверца автомобиля так трудно открывается, потому что «мерседес» бронирован. Ну а что касается оружия и гранат: «Скоро привыкнете, здесь без этого выезжать никуда нельзя».

В городе движение постепенно усиливается, становится хаотичным.

Еще в Москве во время инструктажей в разных ведомствах я уже был переполнен рассказами о том, что происходит в Афганистане. Но вот так, в обыденной реальности, это впечатляет гораздо сильнее.

В Министерстве обороны мне заочно представили главного военного советского советника президента Афганистана Наджибуллы генерала Махмуда Ахметовича Гареева.

Махмуд Ахметович Гареев