Дружество Кольца

— Даже ради того, чтобы увидеть прекрасный Лориэн? — спросил Халдир. — Спору нет, на свете немало зла, мир полон опасностей, но он полон красоты и чудес, хотя любовь в наши дни все чаще соседствует с печалью. Некоторые из нас слагают песни о том, что Тень отступит и на земле вновь воцарится мир. Может, и так, но мне не верится, что Средиземье станет таким, как встарь, что солнце будет светить как прежде. Боюсь, эльфы лишь смогут воспользоваться затишьем, чтобы беспрепятственно пройти к Морю и оставить этот край навсегда. Сколь грустным будет расставание с Лотлориэном, который я так люблю! Не могу себе представить, как можно жить в краю, где не растут мэллорны, а о том, чтобы они росли за Великим Морем, я не слышал ни в одной песне.

Пока шла эта беседа, отряд медленно продвигался по лесным тропкам — впереди шел Халдир, позади, замыкая цепочку, другой эльф. Поначалу все опасались запнуться и упасть, но ни коряг, ни колдобин на пути не встречалось, и вскоре путники пошли более уверенно. Через некоторое время после того, как Фродо завязали глаза, все остальные его чувства необычайно обострились. Хоббит чуял запахи деревьев и трав, различал множество оттенков и нот в шелесте листьев над головой, в доносившихся с неба звонких голосах птиц и в журчании реки, которая струилась по правую руку от него. Когда они вышли на лужайку, он почувствовал на лице и руках тепло ласкового солнца.

Едва ступив на дальний берег Среброструйной, хоббит испытал странное ощущение, которое усиливалось по мере его углубления в Наит-Лориэн. Ему казалось, будто он перешел мост времени, перекинутый в Древние Дни, и теперь пребывает в мире, которого больше не существует. В Разлоге жила неувядающая память о прошлом, а здесь само прошлое все еще оставалось живым. Эльфам было ведомо, что такое зло и печаль, они опасались внешнего мира и не доверяли ему, но хотя по ночам границы их края оглашал волчий вой, Тень не смогла до сих пор накрыть Золотой Лес.

Шли почти без отдыха целый день и на ночлег остановились, лишь когда поднялся холодный вечерний ветер. Спать пришлось на земле: мало кто сумел бы подняться на талан вслепую. Однако спали прекрасно — здесь, в заповедном краю, опасаться было нечего. Поутру продолжили неспешный путь. Ближе к полудню Халдир вывел спутников на поляну — Фродо понял это, ощутив на лице солнечные лучи, — и они устроили привал. Неожиданно хоббит услышал множество мелодичных голосов.

К северной границе направлялось сильное эльфийское войско, однако хоббит никогда не услышал бы, как прошла мимо колонна лучников, если бы их командиры не вступили в разговор в Халдиром. Выслушав новости, он, в той части, в какой они не касались военных секретов, поделился ими с чужаками. Они узнали, что преследовавших их орков заманили в засаду и перебили почти поголовно. Немногие спасшиеся бежали на запад, к горам, но за ними выслали погоню, и спастись им не удастся. Кроме того, воины видели странное существо, бежавшее на четвереньках, словно зверь, но на зверя не похожее. Поймать это диво живьем не удалось, а стрелять эльфы не стали, ибо не видели в нем врага, а убивать без нужды у них не принято. Невиданная тварь умчалась куда-то на юг, вниз по течению Среброструйной.

— И еще, — объявил Халдир, — мне доставили послание от Владыки и Владычицы галадримов. Гному Гимли — а стало быть, и вам всем — позволено идти дальше с развязанными глазами. По-видимому, владыкам известно, кто таков каждый из вас. Откуда — судить не берусь. Может быть, снова прибыли гонцы из Разлога…

Первым, с чьих глаз Халдир снял повязку, был Гимли.

— Прошу прощения, — молвил эльф, отвесив низкий поклон. — Забудь свою обиду и возрадуйся, ибо ты первый гном со времен Дарина, которому выпало узреть деревья Наит-Лориэна!

Когда развязали глаза и Фродо, хоббит огляделся, и у него перехватило дух. Он и вправду стоял на лугу, а слева высился огромный курган, покрытый травой, зеленой, словно в весеннюю пору Древних Дней. Его, словно двойная корона, венчали два круга деревьев. Внешний составляли деревья неизвестной породы со снежно-белой корой: листва с них облетела, но в своей грациозной наготе они поражали совершенством и соразмерностью форм. Внутренний круг образовывали одетые в бледное золото мэллорны. Еще один мэллорн — настоящий исполин — рос на вершине кургана. На его ветвях поблескивал белый флет. Изумрудные склоны холма усеивали цветы — золотые, похожие на звездочки. Среди них, покачиваясь на стройных стебельках, росли и другие, белые и бледно-зеленые; благодаря этому склон казался подернутым нежной туманной дымкой. С безоблачного голубого неба светило полуденное солнце, и деревья отбрасывали длинные тени.

— Смотрите! — воззвал к спутникам Халдир. — Перед вами Керин-Эмрот, сердце древнего эльфийского королевства. В былые, более счастливые времена на этом кургане стоял дом Эмрота. Здесь в неувядающей траве круглый год цветут цветы: золотой эланор и бледный нифредил. Здесь мы отдохнем, а к вечеру доберемся до города галадримов.