Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— Ой-ой-ой! Да что ж такое дееться?! — голос был негромкий, чуть надтреснутый, но довольно приятный. — Это кто же надо мной изголяется? На меня чегой-то странное капает? — по самобранке пробежала легкая рябь.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Персиваль и осторожно потрогал шевелящуюся скатерть.

— Это кто с нами говорит? — испуганно огляделся Ивейн.

— Вот это! Оно шевелится! — взвизгнул, указав пальцем на самобранку Гавейн и потянул меч из ножен.

— Та-ак… — Горыныч, заметив что Гавейн достает меч, двинулся на него, по дороге прихватив в правую руку табурет.

— Стойте! Да что же ты делаешь! — Алена бросилась к Змею и повисла на его шее.

— Вы это бросьте, ссоры тут затевать, да за мечи хвататься! — Добрыня, нахмурившись, погрозил рыцарям и Змею кулаком и погладил самобранку ладошкой. — Ты у нас, выходит, стала говорящая?

— Завсегда была я говорящая, только вы-то все меня не слышали. А теперича мне силушки прибавилось. Чем таким ты напоил меня, Добрынюшка?

— Это живая вода. Та самая, которую мы просили тебя доставить недавно, — принялась объяснять Алена. — Мы добыли ее немножко и капнули на тебя, Чтобы ты, самобраночка, поняла, чего именно мы хотим.

— Эхе-хе. Какие ж вы хитрые! Ишь, чего, понимаешь, удумали. Для того я была соткана Бабушкой, чтоб еду доставлять разновсякую…

— Верно. Еду и питье, — подхватил Добрыня. — А живая вода, это самое, что ни есть, питье! Так что давай, исполняй заказ. Нам живой воды, да побольше! Понятно ли я говорю?! — и он требовательно постучал по скатерти пальцем.

— Понятно… Чего уж тут непонятного, — недовольно прокряхтела скатерть и замолкла.

— Ну, так отчего же не доставляешь? — возмутился Добрыня через несколько секунд.

— Так команды не было. «Свернись», да «развернись» мне что, тоже за вас теперь говорить? — проворчала самобранка.

— Свернись, — скомандовал Добрыня. И скатерть сама свернулась в аккуратный рулон. — Два ведра живой воды. Развер-нись!

Самобранка развернулась. Друзья, затаив дыхание, замерли, ожидая появления ведер с живой водой. Но на скатерти было все также пусто. Наконец, пахнуло озоном, и в центре льняного полотнища появились два небольших пузырька.

— Что это ты снова своевольничаешь? — недовольно похлопал ладонью по самобранке Добрыня Никитич.

— Уж прости, хозяин, я ить не железная. Что сумела, то и доставила. Вот, хоть расшибись ты в лепешечку, больше нет живой воды поблизости.

Змей откупорил один из пузырьков, принюхался и одним махом выпил все содержимое. Точно также он поступил и со вторым пузырьком.

— Ну вот. На пару часов хватит. А там, милая, еще добудь мне немного, — довольно улыбнулся Горыныч и погладил самобранку.

— Да откуда ж я вам добуду? Кабы я точно знала, да ведала, где воды этой многое множество, так добыла бы вам сколько надобно, — вздохнула скатерть.

— А эти пузырьки ты где взяла? — Алена с ужасом посмотрела на два пустых флакона. На одном из них был отчетливо виден герб Мореграда — две портовые башенки с натянутой между ними цепью. — Уж не у Кречета ли?!

— Где взяла, там его уже нетути, — самодовольно ответила самобранка.

— Ты что же, и еду-питье все время у кого-то брала? — Алеша Попович ошарашено посмотрел на скатерть. — Ежели у нас тут, на столе, что-то появляется, то где-то оно исчезает? Тот печеный поросенок, он что же, прямо со стола у кого-то исчез?!

— Ты, Алеша, зря про энто убиваешься! — «успокоила» скатерть. — Там еще другой такой же рядом стоял…

«Может, год назад, с Дунаевой бочкой вина, мы зря на Черномора грешили? Может, это не он бочку у Дуная утащил, а самобранка, для богатырей? — пришло вдруг в голову Алене. — Но ведь Черномор, вроде, сознался?.. Ну да, сознался, что мог бы… А как там на самом деле было?»

— Выходит, прав был Микула, — не унимался Алеша. — Он все жаловался нам, что пиво у него из бочек пропадает, а то и из-за стола.

— Я нечасто брала у Микулушки, — заверила их самобранка. — А все больше у бояр, что поблизости, или прямо из стольного Киева. Чай Владимир князь беднее не сделался. Я не зря ведь самобранкой прозываюся. Все сама беру, без спросу-разрешения, чтоб кормить-поить хозяина голодного.

Алеша вздохнул. Рыцари непонимающе переглянулись, видимо не уловив всего смысла разговора. Добрыня было нахмурился, но затем философски махнул рукой.

— А-а, ладно. Не голодать же нам.

Алена, тем временем, рассматривала второй флакончик, маленький, сделанный из темно-синего стекла. На флаконе не было никаких надписей. Только буква М на золотой крышечке.

— Интересно, а откуда второй флакон взялся? — спросила она у самобранки.

— Я уж, милая, не стала разглядывать. Больно много колдовства там наворочено. Просто хвать, и утащила потихонечку.

— И больше нигде живой воды нет? — умоляюще посмотрел на скатерть Горыныч.

— Отчего же! Где-то, может, и есть. Но поблизости нету. А то бы я почуяла.

— Ну, вот что, — Добрыня довольно потер руки. — Я, придумал, кажется… Как Илья добудет нам корабль летающий, поплывем на нем на острова змеиные. И в дороге скатерку будем спрашивать. Как она живую воду почувствует, так ее нам и доставит из источника!

Глава 4