Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— Сухари, это конечно, хорошо, — хмыкнул Горыныч. — Но чтобы ими наесться, мне надо все ваши запасы проглотить. Да… Без хорошей бараньей ноги на обед чувствуешь себя в этом мире как-то неуютно… Интересно, а листики на деревьях мне можно есть? — и Змей, оторвав от дерева немалых размеров ветку, принялся на ходу сосредоточенно объедать один листик за другим. Через некоторое время он доверительно сказал Алене:

— Теперь я понимаю, почему все травоядные такие тупые. Чтобы этим наесться, надо есть и есть. Ни на что другое времени уже не хватает.

Черная скала возникла над вершинами деревьев неожиданно, и чуть левее, чем ожидали.

— Уф. Едва мимо не прошли, — кот уселся на траву и принялся вылизываться.

— Ну, куда там дальше? На запад? — Илья оглянулся на кота.

— В какой стороне запад, ты чуешь, киса?

— Примерно там — кот неопределенно махнул лапой, продолжая вылизываться.

— Ну вот что, — Змей схватил кота за шкирку, забросил себе на плечи и направился прямо к черной скале. — Полезем-ка на гору. Надо поподробнее путь разглядеть.

Алена вздохнула, заметив, как Горыныч на ходу оторвал еловую веточку и принялся ее задумчиво жевать.

Пока разведчики лазили на гору, остальные достали свои припасы и пообедали. Сухари даже с родниковой водой уже застревали у всех в горле. Богатыри голодными глазами провожали каждую лесную птицу крупнее воробья, еле сдерживаясь, чтобы не схватиться за луки. Полуголодные, толком не отдохнувшие, товарищи двинулись вперед. Лес пошел все больше лиственный. Под ногами вскоре начало хлюпать.

— А обойти эти болота никак нельзя? — с надеждой спросила Алена, отмахиваясь от небольшой но кровожадной стайки комаров.

Горыныч в ответ только покачал головой. Он от комаров совсем не страдал — они его просто не кусали. Баюн, поглядев на махающих руками людей, вздохнул.

— Погодите меня, я сейчас.

Кот пропадал в кустах довольно долго, вернулся весь перепачканный, но довольный.

— Вон там растет одна травка, если ее соком намазаться, комары кусать не будут. Пошли, покажу…

Травка пахла так отвратительно, что Алену едва не вырвало, а Добрыня долго чихал. Потом у него совсем заложило нос, он перестал чуять запахи и повеселел.

— Зато есть теперь совсем не хочется! — порадовался Алеша. — От этого запаха так мутит, что я о еде и думать забыл.

Комары вились от путешественников на почтительном расстоянии и это примиряло с запахом. Вот только чем дальше они шли, тем глубже проваливались ноги в зыбкую почву. Баюн принялся так жалобно мяукать, что Илья не выдержал и посадил его себе на шею. Богатыри и Горыныч шли, как заведенные, Персиваль пыхтел и обливался потом в своей длиннополой и длиннорукавной кольчуге, однако упорно старался не отставать. Алену уже шатало из стороны в сторону.

«Скорее бы небо моргнуло. Сколько можно идти», — сообразив, что отстает, девушка ускорила шаг, и вдруг почувствовала, что правая нога наступила в скользкую жижу и проваливается все глубже и глубже.

— Мамочка! — взвизгнула Алена, судорожно хватаясь за висящую над головой ветку. Но ветка с треском обломилась. Алена оказалась уже по колено в грязной жиже и почувствовала, как влага через край затекает ей в сапоги. Она уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы истошно завизжать, но кто-то вдруг подхватил ее подмышки и выдернул наверх.

— Все. Отдыхай, — Змей взял ее на руки и понес.

Алена с облегчением расслабилась в теплых объятиях Змея. Горыныч нес ее бережно, не делая попыток прижать к себе, как случалось раньше. И глухо молчал. Он молчал так от самого Златограда, и Алена не решалась позвать его мысленно, заговорить первой. Вроде и не ссорились, а вот поди ж ты, словно стена встала между ними после того памятного разговора на постоялом дворе. Вскоре измучившаяся девушка уснула, так и не придумав ничего путного. Проснулась Алена от истошного кошачьего крика. Она лежала на сухом пригорке, закутанная в теплый плащ Добрыни. Промокшие сапоги и носки кто-то заботливо с нее снял, и сейчас они сохли у небольшого костерка. Вставать совершенно не хотелось. Крики повторились. Баюн орал, сидя на вершине высокой сухой сосны.

— Ты зачем ты туда полез? Тебе что, на земле было места мало? — Добрыня из-под руки смотрел наверх.

— Птичку хотел поймать, — честно сознался Баюн. — С ваших сухарей, да с изюма только жрать сильнее охота. А тут ворона спала. Такая больша-ая, то-олстая…

— Поймал?! — заинтересовался Горыныч.

— Удрала-а сволочь! — и кот еще более жалобно заорал.

— А давайте плащ растянем, — предложила Алена. — И пусть он на этот плащ прыгает.

Богатыри натянули штопанный плащ Ильи Муромца и крепко ухватили его за края.

— Ну, прыгай! — скомандовал Алеша. — Долго мы ждать-то будем?

Но Баюн всеми четырьмя лапами вцепившись в ствол раскачивающейся сосны, выл дурным голосом и не решался отцепится.

— И сколько это будет продолжаться? — нетерпеливо притопнул ногой Горыныч, и выплюнул изжеванный кусок березовой коры. — Время идет, спать охота, а мы тут с кошкой возимся.

— Не броса-айте меня! — жалобно взвыл Баюн. — Я вам еще пригожу-усь!