Дружинник

Гаврила поднялся из-за стола, вытащил револьвер. Хотел положить его на стол. Но вдруг наставил на меня и выстрелил. Я взглянул на аккуратное круглое отверстие, образовавшееся в моём сюртуке.

– Неудачная попытка, – обречённо усмехнулся Гаврила, и в следующий момент я выхватил пистолет, и здоровый белобрысый десятник, сражённый моей пулей, грохнулся на пол. Я взвёл курок и наставил ствол на остальных:

– Каков будет ваш выбор?

Иван и Виктор поднялись и положили свои револьверы на стол.

– Я ухожу, – сказал Виктор. – Да, за это по головке не погладят, но и умирать я не желаю. А встать на твою сторону – всё равно, что застрелиться. Неужели род нас не найдёт?

Оба дружинника и старшая горничная покинули квартиру. Но Аля не сдвинулась с места, так и сидела за столом.

– Ну а ты что? – спросил я.

– Если разрешишь, я останусь, – промолвила девушка. Она тоже разоружилась: её карманный револьверчик лежал на столе рядом с оружием дружинников.

– Почему ты хочешь остаться? – спросил я. – Все твои ушли. Если останешься, нарушишь клятву.

– Я думала над твоими словами, – потупилась Аля. – Я не хочу больше заниматься тем, чем меня заставляли в семье. Если ты обещаешь, что не заставишь больше... делать всё это, я останусь.

– Это я могу тебе гарантировать. Такой службы мне не требуется. Что ты умеешь, кроме того, как соблазнять и шпионить?

Аля нахмурилась, но ответила:

– Готовить, стирать, всё по дому делаю. Ты же знаешь.

– Стреляешь хорошо?

– Меня учили немного, но я не дружинница, меня мало обучали военному делу.

– Ладно, придумаю, чем тебя занять. Но если попробуешь меня обмануть, если я почую подвох... Сама понимаешь, что тебя ждёт, – я указал взглядом на остывающее тело десятника.

Мне было сложно ей доверять. После того, как я столько времени жил в постоянных подозрениях и обмане, меня преследовала навязчивая мысль о том, что девчонка может нанести удар в спину, стоит лишь отвернуться. Но она начала клясться и божиться, что не предаст моё доверие, и я решил дать ей шанс на свой страх и риск.

Через двадцать минут мы снова были в моей квартире. Приказав Але следить за жилищем и никому не открывать, я отправился к Якову.

Дома его не оказалось – пришлось подождать. Служанки предложили мне отобедать, и я не стал отказываться. Всё утро ничего не ел, и теперь желудок яростно сводило голодом.

Пока я ел, рядом за столом сидела Таня. Она хотела узнать, что произошло, но я не стал углубляться в подробности.

– Сложная ситуация в городе, – сказал я. – Барятинские снова воюют с Птахиными. Младшая ветвь отделилась. А я хочу понять, что со всем этим делать. Видишь ли, я разошёлся во взглядах с главой рода. Аркадий хотел меня удержать. Теперь он мёртв, Гаврила – тоже, а врагов у нас поприбавилось.

– А что делать мне? – заволновалась Таня. – Я тоже служу Птахиным. Они меня заберут?

– Никто тебя не заберёт. Ещё чего! Останешься со мной.

– Я не смогу больше быть врачевательницей, ты же знаешь.

– В любом случае, ты прекрасная медсестра. Но я не хочу, чтобы ты мне служила.

– А кому мне служить?

– Никому. Я не хочу, чтобы ты была служанкой.

– Ну а кем же мне быть? И что делать с клятвой?

– С этим мы разберёмся. Я ведь тоже кое-что пообещал, помнишь? Пообещал, что не брошу тебя, что бы ни случилось.

Таня покачала головой:

– Ты безумец.

– Может быть. А это имеет значение?

– Лучше бы не имело.

Когда пришёл Яков, он даже не удивился тому, что я сижу у него в гостиной. Словно ждал.

– Догадывался, что придёшь, – сказал он. – Правда, не думал, что так быстро.

От Якова я, наконец, узнал подробности случившегося. Оказалось, два дня назад Барятинские подвезли в Оханск несколько танков, и вчера ночью обстреляли особняк Птахиных-Свириных. Обстрел не прекращался до сих пор, но сообщений о жертвах пока не поступало. Барятинские предприняли атаку, но та была успешно отбита. Птахины-Свирины засели в бункере, и война вошла в позиционную стадию. Яков обладал лишь приблизительными данными о численности сил противника. По его сведениям Барятинские прислали одного или двух сильных, небольшую группу дружинников и сотни три наёмников.

Я же в свою очередь поведал о схватке с Аркадием.

– Какой ступени был тот дружинник? – спросил Яков. – Шестой, говоришь? А как звали?

– Аркадий.

Тут Яков изменился в лице и покачал головой.

– Что такое? – спросил я.

– Я его знаю. Мой отец его знал. Он из десятки сильнейших. И ты его победил один на один? Мать моя женщина! – Яков почесал затылок в недоумении. – Ну ладно, допустим. Дальше-то что планируешь делать?

– Надо придумывать, как отцепиться от Барятинских и старшей ветви. Они теперь все против нас. И похоже, мы на одной стороне. Придётся мне принять предложение младшей ветви.

– С Барятинскими проблема невелика, – заверил Яков. – Надо подключить дворян. Помнишь Андрюшу Саврасова? Я встречусь с ним, спрошу, что его семья намерена предпринять. А вот как быть со старшей ветвью, даже не знаю. Никто не рассчитывал, что они ввяжутся конфликт. Кажется, Барятинские всерьёз на них надавили.

– У меня есть идея, – сказал я. – У главы рода тут дочь живёт. В гостинице.