Дружинник

– Когда мы пришли, ты сидел тут и ни на что не реагировал, – сказал Яков. – Вся квартира перевёрнута вверх дном, в передней и гостиной – трупы. Ты вообще ничего не помнишь?

Я покачал головой и направился в гостиную, чтобы понять, что так удивило и напугало Якова и Андрея.

То, что я увидел в гостиной и передней, произвело на меня не меньшее впечатление, чем на моих приятелей.

Полы в передней и гостиной были заляпаны кровью, мебель – поломана, зеркала и посуда – побиты. Повсюду – трупы. Они лежали в неестественных позах, с раздробленными черепами, оторванными конечностями, разодранными животами и торчащими из груди рёбрами. Оружие в основном тоже было сломано. Над некоторыми телами толпились полицейские, заворачивая их в большие чёрные мешки. Все с подозрением и страхом косились на меня, а меня самого чуть не стошнило от увиденного. Я не верил, что мог сделать такое собственноручно.

– Что здесь делает полиция? – спросил я, когда вновь обрёл дар речи.

– Не переживай, они скоро уйдут, – сказал молодой Саврасов. – Надо же кому-то тут убраться. Я ничего не понимаю. Кто это всё сделал? Ты один?

Я пожал плечами:

– Я сам знаю не больше твоего. Квартиру штурмовали наёмники Барятинских. Они выбили дверь, вломились, я применил чары, а потом всё померкло. Я только сейчас очнулся. И признаться, мне так хреново, что с трудом на ногах стою. Погоди. Со мной была девушка, горничная. Её кто-нибудь видел? Где она?

– Пойдём, – сказал Яков.

Мы прошли в кухню. Дверь чёрного хода тоже была выломана, на полу лежали двое застреленных наёмников, а у кухонного стола – Аля. В неё попало штук десять пуль, платье её было в крови, а глаза – открыты. Холодные застывшие глаза смотрели на меня с укоризной. В бледной руке Аля сжимала маленький карманный револьверчик с опустевшим барабаном.

Я присел на корточки и закрыл ей глаза.

– До конца держалась, – вздохнул я. – Она раньше на Аркадия работала, а потом перешла на мою сторону. Её намерения были искренними. Она и правда надеялась, что жизнь изменится, что ей не придётся больше заниматься теми унизительными вещами, на которые её толкал род. Погибла, как настоящий воин, хоть была простой горничной, – я поднялся. – Ну так что насчёт гостиницы?

– Слушай, приятель, мы в этом не участвуем, – сказал Андрей Саврасов. – Это ваши разборки, нас они не касаются. Своих людей наша семья просто так на убой посылать не станет, так что не обессудь. Да и вообще, губернатор не поймёт, если мы в гостинице бойню устроим. Так что нет, не годится. И тебе не советую. Ты и так дров наломал.

– Верно, – согласно закивал Яков. – С четырьмя боярскими дружинниками шутки плохи. Много людей поляжет, если в открытую на них пойдём.

– А с Берёзовки когда осаду снимите? – спросил я.

– За это не переживай, – уверил Андрей Саврасов. – Техника уже выдвинулась. У нас два танка и сухопутный броненосец. Ещё при деде моём строился! Выдавим их в два счёта. Моего отца тоже не устраивает такое. Барятинские пришли и начали войну у нас под боком. Ублюдки, мать их. Совсем распоясались. Если они Нижегородские, так всё можно что ли? А если по-хорошему не понимают, объясним на понятном языке.

Я помыл руки и лицо, переоделся. Прошло уже много времени после драки, а я до сих пор плохо себя чувствовал. Я надеялся, что к ночи станет легче, иначе придётся отложить штурм гостиницы. А это означало, что план мой провалится, и у нас не окажется ни единого рычага, чтобы принудить Птахиных оставить бывшую младшую ветвь в покое. Из-за моего дурацкого состояния всё висело на волоске. Ведь кто, кроме меня, займётся этим? Дворяне впрягаться в не станут. Как сказал молодой Саврасов, они в этом не заинтересованы. А вот род – другое дело. Хоть Ольга Павловна вместе с остальными находилась в бункере в окружении врага, я всё же надеялся, что вскоре осада снимется, и мне род выделит нескольких человек в помощь.

А сейчас я желал одного: немного поспать. Может, хотя бы это спасёт ситуацию. Вот только оставаться здесь не хотелось. Было сложно даже представить, как я смогу спокойно спать в квартире, где я своими руками размазал по полу двадцать с лишним человек. Было страшно. Страшно от той силы, которая таилась во мне, и которая на некоторое время взяла надо мной контроль. Всё здесь теперь напоминало об этом.

В квартиру Аркадия идти тоже было нельзя: туда могли вернуться оставшиеся дружинники. К счастью, Яков согласился приютить меня на некоторое время в своём доме.

– Так что там произошло? – снова принялся расспрашивать меня Яков, пока мы ехали в моей машине к набережной.

– Кажется, моя сила вышла из-под контроля, – высказал я догадку. – Не знаю, почему так случилось. Раньше никогда не было. Подозреваю, что это – подобие защитной реакции от перегрузок.

– Как у Татьяны твоей было?