Друзья и недруги. Том 1

Не спускавший глаз с ворот Робин прекрасно понимал, что через несколько коротких минут они рухнут и ратники Лестера, которых было всего пятеро, быстро полягут от оружия тех, кто пытался сейчас ворваться в дом. Его захлестнула волна ярости: он устал убегать и прятаться. Если отбросить утверждения шерифа Ноттингемшира, его никто от имени короля ни в чем не обвинил. Вспышка гнева Генриха – недостаточная причина, чтобы устраивать на него облаву, как на мятежника и изменника. Эдрик, еще не придумав, что предпринять, хотел увести Робина в дом, но тот решительно высвободился из-под руки наставника.

– Ступай к Клэр и Тиль! – приказал он, и Эдрик только сейчас увидел в руках Робина лук, а за спиной колчан, полный стрел. – Не отходи от них ни на шаг и сразу садись на коня, как только я очищу двор от этой падали. Всем спуститься в подвал!

Последний приказ относился к слугам и ратникам, которые не заставили себя упрашивать и тут же скрылись в доме.

– Лорд Робин! – запротестовал Эдрик, но Робин неожиданно мощным движением толкнул его к дверям, а сам по выбоинам в стене с кошачьей ловкостью взлетел на крышу дома. – Вы же ранены! – с отчаянием воскликнул Эдрик, не подумав, что Робин уже не слышит его.

Едва Эдрик скрылся за дверью, как ворота плашмя рухнули на землю и двор заполнили ратники. Слившись с крышей, Робин быстро пересчитал их. Пятнадцать! У него мелькнула мысль, что количество стрел в колчане вряд ли превышает число ратников больше чем на одну-две стрелы. Это означало, что у него нет права на промах, который будет стоить жизни ему и Эдрику, а Клэренс – свободы. Три ратника подступили к двери, и Робин не мешкая выхватил из колчана три стрелы.

Он пустил их одну за другой, и три ратника повалились на землю. Не дожидаясь, пока его обнаружат, Робин подхватил лук и, скользя по черепице, перебрался под защиту каминной трубы. Ратники рассыпались по двору, пытаясь отыскать невидимого в темноте лучника. Вспыхнуло несколько факелов, и до Робина долетел громкий крик:

– Он на крыше! Это сам граф Хантингтон!

Робин усмехнулся краешком рта: они облегчили ему задачу, осветив факелами двор. Он стал делать выстрел за выстрелом. Искусством лучника Робин владел в совершенстве: оно легко далось ему с самых первых уроков. Эдрик частенько говорил, что юный лорд кожей чувствует ветер, а его стрелы летят так, словно их направляет мысленный приказ, а не рука.

Несколько ответных стрел попали в трубу, и Робин едва успел увернуться. Раненое плечо напомнило о себе резкой дергающей болью, и Робину показалось, что два последних выстрела он сделал впустую. Но во дворе стало очень тихо. Робин выждал еще пару минут и, не услышав ни звука, скатился по крыше и спрыгнул вниз.

По всему двору лежали распростертые тела и догоравшие на земле факелы. Робин не успел опомниться, как со спины на него навалилась тяжесть, под которой он едва устоял на ногах.

– Ах ты щенок! – раздался над ухом хриплый голос.

Неведомо как Робин понял, что ратников осталось двое – ровно столько, сколько раз он промахнулся. Натренированное тело само вспомнило уроки Эдрика, и Робин вывернулся из захвата. Его едва не сбил с ног другой ратник, но Робин выхватил из-за пояса нож и по самую рукоять вонзил его под ребра нападавшему. Обернувшись к последнему из уцелевших ратников, он с облегчением увидел, что тот лежит на земле, а стоящий над ним Эдрик вытирает окровавленное лезвие меча.

– Нет слов, мой лорд! – тихо воскликнул Эдрик, окидывая взглядом устланный телами двор.

Робин, которого внезапно оставили силы, уткнулся лбом в плечо наставника. Растроганный Эдрик похлопал его по спине и, когда Робин взвыл от боли, выбранил самого себя:

– Вот неловкий чурбан! Идемте, милорд, я перевяжу вас, и надо убираться из города подобру-поздорову. Вдруг к этому отряду спешит подмога!

За две серебряные монеты им отворили ворота Йорка. Эдрик не успокоился, пока они вновь не оказались в лесной глуши. Там, бросив взгляд на потемневшее от усталости лицо Робина, он принялся искать место для привала. Обнаружив сарай с прошлогодним сеном, Эдрик решил, что это самый лучший приют как для девочек, которые еще не полностью оправились от простуды, так и для Робина, заметив, что и того начал потряхивать озноб. Когда Клэренс и Тиль уснули, завернувшись в один плащ на двоих и зарывшись в мягкое сено, Эдрик молча протянул Робину флягу с виски. Робин не стал отказываться. Обжигающий глоток мгновенно усыпил его, и он уже не почувствовал, как Эдрик заботливо набрасывает на него плащ.

Робину приснился отец. Разделенные невидимой преградой, они долго говорили друг с другом. Когда все слова были сказаны, преграда исчезла и граф Альрик смог обнять сына. Едва его статный силуэт растворился в солнечном сиянии, Робин проснулся, но долго лежал, не открывая глаз, и вспоминал все, что сказал ему отец.