Друзья и союзники Рима [с иллюстрациями]

– Невозможно! – вмешалась Меропа, – За все столетия существования нашей школы был лишь один случай удачного соблазнения кинеда, да и тот – обманом. Елена Милетская, примерно пятьдесят лет назад. Она именно так и сделала – договорилась с мальчиками, тайком проникла на симпосион кинедов и в темноте подменила собой мальчика, с которым пожелал уединиться один из гостей. Тот обнаружил обман лишь тогда, когда УЖЕ проник ей – ну, туда же, куда проник бы и мальчику. Был страшный скандал, но она как выполнившая задание всё-же получила свой высший разряд. Правда, впрок он ей не пошёл, и ничем кроме этого она больше знаменита не была – настоящим мужчинам не очень-то нравятся женщины с мальчишеской фигурой…

– Ну, Хитии-то это вряд ли грозит…

– Как ты это себе представляешь? Я же сказала уже, что и тогда был страшный скандал. Школа и храм Афродиты защитили Елену, но с тех пор аулетридам строжайше запрещено действовать подобным обманом, и успех, достигнутый с его помощью, не засчитывается. А без обмана – как она соблазнит кинеда своим совсем не мальчишеским телом?

– Да я и не надеюсь даже, – обречённо махнула рукой спартанка, – Вот, решила хотя бы Аглее помочь – у неё-то всё-таки шансы не так плохи, как мои, и если хоть одна из нас получит высший разряд, то сможет помочь и второй, нанимая её в помощницы на своих симпосионах…

– Примерно как мы с Гелиодорой в паре работаем, – пояснила гортинка, – Но у гетер высшего разряда и симпосионы пороскошнее, и публика на них побогаче…

– С тобой, Хития, всё ясно, – резюмировал я, – Ну а ты, Аглея, что искала в моих записях? Точнее – что ты ХОТЕЛА в них найти ПОЛЕЗНОГО для тебя? Может быть, мою любовную переписку, а? – наши ухмыльнулись, – У ваших эллинских путешественников принято возить её с собой по чужим странам? – наши прыснули в кулаки, – И кстати, на каком языке они её пишут? Неужто на языке той чужой для них страны, которую они собрались посетить, а не на своём родном эллинском? – наши заржали в голос.

– Я понимаю, что едва ли твои папирусы исписаны на эллинском, – кивнула массилийка, достойно выдержав моё глумление, – Но в Коринфе немало людей ведёт торговые дела с римскими купцами, и не так уж трудно найти в городе человека, сносно владеющего латынью и готового прочитать и перевести требуемое за несколько драхм…

– Ну, попытайся! Я даже помогу тебе с таким человеком, и тебе не придётся ни бегать со шкатулкой по городу, ни тратить своих скудных сбережений, – я продолжал прикалываться, а наши – ржать, – Эй, кто-нибудь! Вызовите ко мне Лисимаха! – и Бенат, и Тарх у меня были в отпусках с семьями, и в этой поездке их подменял вызволенный нами в прошлый раз тарентиец – ему, типа, ещё положено по сроку службы.

Поставив бывшему гладиатору задачу послужить Аглее чтецом и переводчиком с латыни на греческий, я предложил ей самой выбрать из шкатулки любой папирус, какой покажется ей наиболее содержательным.

– Максим, это же не латынь! – совершил открытие тарентиец, – Буквы больше на эллинские похожи, но я не вижу ни одного знакомого слова.

– Я знаю, – успокоил я его, – Какой-нибудь другой папирус будем выбирать? – это я уже девчонку подгребнул, – Я для тебя даже лампу сейчас побольше зажгу, чтобы тебе было лучше видно, – наши уже пополам складывались от смеха.

– Да, буквы похожи на наши, но язык какой-то совершенно непонятный, – покачала головой массилийка, – И если это не латынь… Ты, получается, не римлянин?

– Я римлянин по гражданству, но по происхождению я ещё меньший римлянин, чем ты – коринфянка. Как видишь, со моими папирусами тебе не помог бы и знаток латыни. Но – будем считать, что в Элладе есть всё, а уж в Коринфе – тем более. Допустим, тебе повезло, и тебе вдруг каким-то чудом попался знаток вот именно этого никому не известного и совершенно варварского языка, – наши уже держали друг друга, чтобы не упасть от хохота, – Какой папирус тебе прочитать и перевести на понятный тебе язык? Вот этот? – я забрал у неё тот, что был у неё в руках и поднёс к свету…

– Голые бабы – у Леонтиска, улица Бронзовщиков, шестая лавка слева от входа, лысый старик. Одетые бабы – у Ясона, там же, восьмая лавка справа, бородач средних лет. Живность – у Диэя, там же, пятнадцатая лавка слева, крепкий старик без лысины – строго ДО обеда, пока ещё трезв. Расписные горшки – у Метробия и Никона, Керамик, переулок вазописцев. Третья лавка справа – Метробий, молодой задохлик, через день бывает пьян с утра. Седьмая лавка слева – Никон, постарше и покрепче, тоже строго до обеда, – я читал по фразам и тут же переводил их с русского на вульгарный греческий.

Поначалу Аглея забавно морщила лоб, затем заулыбалась, а потом наконец и рассмеялась: