Друзья и враги Анатолия Русакова

— Я не хочу, чтобы ты, Лика, такая замечательная, такая (он едва не сказал — нежная)… такая неопытная, соприкасалась бы с подобными типчиками. Да он тебя мигом отошьет, по-хулигански обругает, наплюет в душу. Думаешь, очень приятно, даже людям бывалым, возиться с такими?

— Может быть, ты считаешь меня трусихой?

— Конечно, нет. Я помню, как ты спасала Боба. Но… не для тебя такое трудное дело.

— Странно ты себе представляешь нашу дружбу, Анатолий. Я считала, что у настоящих друзей должно быть все пополам: и хорошее и плохое, и легкое и трудное. Я комсомолка!

— Лика, мне легче потому, что я закалился, прошел сквозь… Ну ты знаешь, что у меня было. Впрочем, не знаешь подробностей…

И Анатолий рассказал о Чуме, о том, что теперь Чума снова пытается стать на его пути: то ли вовлечь в шайку, то ли отпугнуть от бригадмильства…

— И ты посмел скрыть это от меня? — возмутилась Лика.

— Не хотел тревожить тебя…

Они долго спорили о том, как понимать настоящую дружбу, и незаметно подошли к дому.

Вдруг Лика пытливо взглянула на Анатолия, хотела что-то сказать… Сжала губы…

— Говори же!

— Не скажу! Ты утаил, и я не скажу. И всё-таки, когда ты узнаешь об этом, ты ахнешь.

— Только не пытайся перевоспитывать Пашку.

— Ах, вот как! Спокойной ночи, ангел-хранитель!

7

На следующий вечер Анатолий вызвал Боба и увел к себе.

Боб отводил глаза, держался настороженно.

— Ты почему не выполнил своего обещания и ничего не рассказал дома о том, что было с тобой, об Огурце, о том, как запугивали тебя?

Боб буркнул:

— Успеется.

— Даю двадцать четыре часа, — предупредил Анатолий. — Эх ты, дурья башка! Зачем ты сам даешься врагам в лапы? Ведь только угрозой рассказать о твоих делишках они из тебя веревки вьют. Или за тобой числятся новые похождения?

— Что вы! Что вы! Я, честное слово, все расскажу. Видно было, что Боб боится, хитрит, что-то скрывает.

Как уберечь парня? Важно, чтобы Боб сам рассказал обо всем родителям. Это важно для него самого.

Анатолий проводил Боба до дверей и вернулся за кепкой. Мать, бледная, загородила ему дорогу.

— Толя! Неужели этот мальчишка — брат Лики?

— Он самый. Я уже говорил тебе о нем.

— Нет, я не могу поверить!

— Мама, да что случилось?

— Не верю! Я на днях видела его в «Трех поросятах» у Никитских ворот. В магазине он был еще с двумя… У старухи они выхватили деньги.

— А ты не ошибаешься?

— И ты дал себя провести? Есть у тебя глаза или нет? Я бы такому на копейку не поверила. Ох, какое несчастье для их семьи!

Анатолий оторопело смотрел на мать. Неужели мальчишку втянули в шайку, в воровство? А что хорошего ждать от слабохарактерного труса? Два дня — и он готов!

— Мама, если бы это зависело от меня, то я хоть сейчас отправил бы его в колонию. Это его спасет. Но для матери он бог, она ему все прощает. Кроме того, она дорожит репутацией дома…

— Хороша репутация! Толик, ведь даже тогда… Даже тогда ты был лучше его.

Анатолий обнял и поцеловал Ольгу Петровну.

Через два дня Анатолий позвонил Агнии Львовне и спросил, был ли у нее разговор с Бобом.

— Какой именно?

— Ну, о всяких делах… неприятных.

— Ни слова.

— Тогда я сейчас же зайду к вам, — сказал он и быстро повесил трубку.

— …Ну, что еще вы скажете о моем сыне? — недовольно спросила Агния Львовна, когда они вошли в комнату Лики.

Анатолий плотно закрыл за собой дверь.

— Где Боб?

— В кроватке и видит третий сон.

— Дело в том, что Боб опять попал в компанию уголовников и можно ждать плохого. Надо его спасать, может быть, направить в воспитательную колонию.

— Отдать сына в колонию? Да вы с ума сошли! Никогда! Там же подонки, хулиганье! — Агния Львовна сидела на кровати, краснея от волнения, и нервно теребила гранатовое ожерелье на шее. — Легко советовать, если не несешь ответственности за ребенка.

— И я несу за него ответственность, — с ударением на каждом слоге сказал Анатолий.

— Интересно, перед кем вы отвечаете за моего сына и на каком основании? — Агния Львовна выразительно посмотрела на дочь. — Может быть, ты объяснишь мне?

Лика густо покраснела.

Как трудно было сказать этой женщине правду о ее сыне.

— Я отвечаю, как бригадмилец, которому поручено опекать Боба.

— Вы? Опекун? Какая чепуха!

— Мама…

— Бригадмильцы помогают поддерживать общественный порядок, бороться с преступностью.

— Ну и что? Боб ведь не преступник.

— Боб дважды клялся мне обо всем рассказать вам. В последний раз я дал ему срок двадцать четыре часа. Знаете ли вы, что у вашего Боба есть не только один привод в милицию, но и связь с профессиональными преступниками, что с его участием готовилось ограбление квартиры.

— Не верю! Лике не верила и вам не верю! — закричала Агния Львовна.

Анатолий поморщился. Теперь уж придется сказать все.

— Знаете, за что был привод? Боб уличен в том, что крал книги в магазине на Арбате.

— Вы не смеете!.. — Агния Львовна начала всхлипывать. — Боб, мой Бобик… Это страшная ошибка.

Всхлипывания прекратились, и Агния Львовна деловито спросила:

— Когда было это? Давно? Один только раз, да?

Не правды она хотела, а оправдания для Боба и успокоения для себя.