Друзья и звезды

В.М. Она по папе испанка. Папа испанец, из детей испанских. Вот тех, с той гражданской войны. Нам казалось, что их здесь были многие тысячи…

М.В. Он был ребенком, эвакуированным из Барселоны…

В.М. Да, в 12 лет его вывезли. След его не из Барселоны, а из Бильбао. Они жили в Сан-Себастьяне — это Баскония. И он единственный из семьи был отослан, две сестры и брат оставались там, и мама. Это, конечно, трагедия.

Потом, спустя много-много лет, мы с женой сняли фильм, который назывался «Испанское Рондо. 70 лет спустя», где проследили и путь Хосе — моего покойного тестя, и нескольких тысяч таких же детей. Только тогда я узнал, что в СССР привезли только три с небольшим тысячи испанских детей. А мы-то думали, что их десятки тысяч…

Когда мы этот фильм снимали в 2005-м году, в Испании было более 8 тысяч усыновленных российских сирот.

М.В. Вывезли три с половиной тысячи испанских детей в 38-м году, а сейчас в Испанию вывезли и усыновили 8 тысяч наших…

В.М. Только тех спасали от фашизма, а этих спасали от уродов-родителей.

М.В. Испанский мальчик вырос, женился на русской девочке, и родилась Консуэло.

В.М. Мы познакомились с ней «на морковке», или «на картошке», — это в разных институтах по-разному называлось.

М.В. Она училась на том же филологическом факультете Московского университета?

В.М. Да, ее папа выгнал ее из Гаваны, где она училась в Гаванском университете.

М.В. Кто может выгнать из Гаваны?! Фидель Кастро?! Так, по порядку. Ее папа-испанец женился на ее маме-русской…

В.М. Не русской, а полупольке-полуукраинке.

М.В. Того чище. Замечательный молотовский коктейль. А каким образом она попала в Гавану — и почему ее папа из Гаваны выгнал?

В.М. А все испанцы были технарями, они не были гуманитариями. 99 процентов — это очень хорошие технари.

М.В. Он получал образование, очевидно, уже в Советском Союзе?

В.М. Естественно. Он учился в Энергетическом институте, МЭИ. Был блестящий инженер. Строил Братскую ГЭС и прочее. А позднее он был заместитель министра Кубы по энергетике, а его старший друг…

М.В. Кубы?! То есть Советский Союз его послал на работу на Кубу в качестве заместителя министра.

В.М. Ну, он там стал заместителем министра, а его старший друг, с которым он приехал, был министром. Там же не было министров кубинских, там только русские работали, ну, в смысле все налаживали, организовывали и руководили.

М.В. Советские испанцы поехали на Кубу министрами. А вы знаете, я ведь это впервые слышу — нам не докладывали!

В.М. Ну конечно, не докладывали. Правда, министерство у них называлось «департаментом», но это суть дела не меняет. И они там лет 7 просидели.

М.В. И он взял, естественно, семью с собой.

В.М. Естественно. Консуэло пошла там учиться в Гаванский университет, но дело в том, что они все время были на сафре. Сафра — это рубка.

М.В. Рубали тяжелыми мачете сахарный тростник.

В.М. Именно это у них и было. У нас сложилась традиция — в сентябре на картошку, летом в стройотряд, — а у них сафра шла бесконечно. Вот поэтому они совершенно не учились в основном.

М.В. Это как узбекские дети на хлопке!

В.М. Приблизительно. Они все время там веселились и рубили тростник. И папа понял, что толку не получится, и семью быстро оттуда отправил сюда. И она перевелась из Гаванского университета в МГУ.

Ее тоже отправили на картошку (или на морковку). Хотя она не должна была ехать — как испанка, проходила по Красному Кресту, всякие гуманитарные условия и льготы. И там она меня и подловила.

М.В. Она перевелась с филфака на филфак и с курса на тот же курс?

В.М. И на тот же второй курс, где я учился. Меня как раз выгнали, хотели выгнать… это другая история. Консуэло пришла на испанское отделение. Причем, говоря абсолютно свободно на испанском языке всю жизнь, — она ни разу не получила пятерки по испанскому!

М.В. А вот это мне знакомо по Ленинградскому филфаку. Когда приезжали девочки — дочки советских офицеров Группы Советских Войск из Германии, которые ходили там в немецкую школу и говорили на чистейшем, природном немецком. И на четверку сдавали вступительный экзамен, а через пять лет обучения говорили намного хуже и с запинками, потому что от них так требовали. Это мы проходили.

В.М. Совершенно то же самое.

М.В. Это очень романтичное начало любви: на втором курсе, на картошке в колхозе…

В.М. Да, и она подошла ко мне…

М.В. Слушайте, а ведь, наверное, на вас тогда было безумно много претенденток?

В.М. Хватало.

М.В. Роста 192, чемпион Союза по теннису в юношах.

В.М. Да я до нее два раза собирался жениться.

М.В. И про папу, знаменитого композитора и директора Большого театра, мы еще поговорим.

В.М. 92 кило сплошных мышц. Рост 192. Филологический факультет. Вы понимаете. А вокруг одни девочки.

М.В. Общее ощущение такое, что белокурую бестию закинули по приказу фюрера на племя.