Друзья, любовники, враги

— Палестинские газеты, комментирующие взрыв на Виа Венето, вышли под заголовками, которые называют происшедшее войной. Следовательно, — продолжала Саша, — взрыв бомбы можно считать обычным делом? Так или нет?

Посол тут же сменил тему разговора. Потом сделал знак оператору, что пора заканчивать. Не отправиться ли им в посольство, чтобы полюбоваться настоящим Боттичелли, который красуется в одном из банкетных залов? Но Саша отказалась, чтобы избежать утомительных разглагольствований посла о каких-то пятидесяти квадратных километрах земли неподалеку от реки Иордан. Остановившись у порога, посол помахал ей рукой.

— Чао, — сказал он, — будете в наших краях, обязательно позвоните!

Господи, она была готова закричать.

Палестинцы, с которыми Саша обсуждала происшедшее, называли террористический акт «несчастьем». Когда же она настойчиво стала интересоваться у них, а чье же, собственно, это «несчастье», ее переадресовали палестинскому представителю в Италии. Это был напыщенный маленький человечек, воображавший себя скорее поэтом, чем политиком. Он заявил, что занимается литературой, а не пропагандой, затем извлек откуда-то тонкий томик своих сочинений, нацарапал на обложке посвящение по-арабски и вручил книгу Саше, хотя она его об этом и не просила.

— Вот вы говорите «несчастье», — сказала Саша, возвращая палестинского поэта к действительности. — А что вы вообще думаете обо всем этом?

Кровь, конечно, на совести израильтян, отвечал он. Именно израильтяне повинны в этой трагедии. Палестинцы устали от ожидания, от пустых обещаний. Они больше не верят Соединенным Штатам. Интифада сделала народ Палестины более сильным и единым, укрепила ООП. Однако «Борцы за Родину» — слишком радикальная и независимая группа, стоящая в стороне от ФАТХ, поэтому он никак не может прокомментировать недавний взрыв и вообще ничего не знает об этом деле. А что касается Тамира Карами и сплетен, будто бы он лидер этой группы, то это вранье и происки сионистов.

Она побывала также в офисе авиакомпании на Виа Венето, где произошел взрыв, которому она стала свидетельницей. Здесь как обычно в таких случаях выразили свой протест и возмущение. Когда Саша попыталась выяснить, какие меры безопасности для предотвращения подобных происшествий предпринимались в офисе, намекая на то, что, может быть, именно в этой области имеется брешь, ее собеседники перестали отвечать на вопросы и ушли в глухую оборону. В частной беседе, без камеры и микрофонов они объяснили ей, что занимались всего лишь резервированием билетов и не имели никакого отношения ни к службе безопасности, ни к обслуживанию военных авиалиний. А потому не будет ли так любезна американская журналистка воздержаться от подобных намеков и нападок.

— Никаких нападок, — ответила Саша, пока съемочная группа собирала аппаратуру. — Просто предположения. Нападки еще впереди… И вот еще что, — вкрадчиво осведомилась она, уже ступив за порог, — как объяснить, что в тот день охранник, который должен был дежурить у офиса, оказался на другом конце улицы вместо того, чтобы с оружием в руках задержать злоумышленника. Между прочим, мне известны имена обоих.

Если палестинский представитель показался ей напыщенным, то израильский посол выглядел довольно заурядно.

— Не вижу в происшедшем ничего из ряда вон выходящего, — заявил он. — В Израиле такие вещи случаются каждый день — в школах, на автобусных остановках, в киббуцах. Разве остальному миру сделали какую-то особенную прививку против арабского насилия? Это случалось раньше, это может случиться опять. Если только американцы не перестанут валять дурака со своей болтовней о переговорах и о мире.

— А разве мир не нужен? — возразила Саша. — Разве это не то, что необходимо каждому?

— Отнюдь нет. Восстановление мира вовсе не является для арабов конечной целью. Это было бы слишком наивное понимание проблемы, которая будет существовать всегда… Всегда!.. Если только они не утопят Израиль в море.

Только теперь Саша обратила внимание на карты, развешанные по стенам комнаты. Все они пестрели красными стрелками — вражескими ракетами, нацеленными на Израиль.

— Соединенные Штаты не поняли, — продолжал посол, — что палестинская революция замешана на коррупции, на нефти и деньгах. Все это уже было.

— Но я-то понимаю, — заверила Саша посла.

Все ее усилия были тщетны. Вот если бы он собственной персоной оказался там — среди людей, убитых и искалеченных взрывом перед офисом авиакомпании.

В то утро, когда Саша улетала из Рима, Берни явился в офис с букетом цветов.

— Ты вкалывала, как черт, — сказал он, — и если я показался тебе не слишком внимательным и любезным, то это потому, что самому пришлось попотеть, обеспечивая техническую сторону дела.

Впрочем, она, пожалуй, тоже была не слишком внимательна и любезна по отношению к нему из-за всей этой сумасшедшей суеты.

— Мир? — спросил он и протянул ей руку.

Прежде чем ответить, она внимательно посмотрела ему в глаза.

— Мир.

— Адская работенка — твое новое назначение, — начал он, предлагая ей сигарету, — особенно для женщины.