Друзья, любовники, враги

— Когда она выписалась из больницы, — продолжал Рафи, — то вынуждена была устроиться на работу, чтобы оплачивать содержание матери в лечебнице, где та обычно поправляла здоровье. В поисках работы она часто обращалась в бюро по трудоустройству. Там она познакомилась с конгрессменом из Вермонта… В этой папке вся ее жизнь, — сказал Рафи, снова хлопнув ладонью по бумагам. — Короче говоря, она была так разочарована в жизни, что приняла его предложение и отправилась его секретаршей в Вермонт. Год спустя, когда срок его полномочий как конгрессмена истек и он провалился на выборах, он пристроился на местную телестудию политическим обозревателем, а ее взял своим редактором.

Рафи перевернул еще одну страницу.

— По слухам, они были любовниками. Что, в общем, не так важно. Она вкалывала на студии по десять и даже по двенадцать часов в день, пока кто-то из начальства не обратил на нее внимание и не решил, что с ее способностями ей негоже быть девочкой на побегушках. — Рафи слегка улыбнулся. — Это было в 1980-м. Через два года она уже перебралась в Вашингтон, где с ней познакомился наш человек Глик. Он пригласил ее в Нью-Йорк в качестве репортера.

— Еще один любовник?

Рафи изобразил смущение.

— Бог с тобой, Гидеон, откуда мне знать?

Какой-то мускул дрогнул на лице Гидеона, хотя он ничего не ответил.

— К сожалению, — продолжал Рафи, — у меня нет списка, где значились бы все ее ухажеры… Но пойдем дальше. За шесть месяцев работы она умудрилась провести скандальное расследование о махинациях с какими-то фондами и налогами, в которых оказался замешан один финансовый воротила, состоявший, между прочим, в правлении строительной компании. В результате этого расследования воротилу засудили и удалили из правления.

— Похоже, она неуправляема, — заметил Гидеон.

— Ответственная, храбрая, непреклонная — вот какие эпитеты подходят для этого случая.

— Неуправляемая, — повторил Гидеон.

— Так или иначе, но после ее журналистского расследования на телевидение посыпались благодарственные письма и звонки. В этой ситуации Глик не придумал ничего лучшего, как посадить ее на ежевечерние новости на криминальные темы. — Тут Рафи сделал паузу. — Увы, с тех пор у нее появилось одно пристрастие, которым грешат многие, кто сделал карьеру на телевидении.

— Пристрастие к кокаину?

— Не совсем… Она ограничилась виски и бренди. Зато запила, как говорится, по-черному… Шучу, шучу! — улыбнулся Рафи. — Здесь замешано совсем другое. Наша Саша, наша мисс Белль начала встречаться с психиатром, и это стало первой ошибкой в ее жизни, потому что в 1985 году она вышла за него замуж.

— Очаровательный поворот для пьесы, — спокойно заметил Гидеон.

— Особенно для пьесы об американской женщине. У них никогда не обойдется без священника или психиатра. Во всяком случае, у Саши определенно была склонность к тому, чтобы в постели поговорить по душам или исповедаться в грехах. Вот она и выбрала такого, которому могла бы исповедываться по ночам… Выбор оказался хуже некуда. Смазливый, смышленый и преуспевающий сукин сын стал изменять ей с самого начала. Впрочем, надо отдать ему должное, он не грешил этим со своими пациентами. Эту честь он оставил для Белль.

— Где же она теперь? — спросил Гидеон, прерывая этот биографический очерк.

— Сейчас в Риме. Но вот-вот улетит в Париж. Она должна встретиться там с Гликом, чтобы обсудить программу, решить все вопросы и написать сценарий. Группа соберется в Парижском бюро. Потом Глик вернется в Нью-Йорк, а она отправится в Тунис, чтобы встретиться с лидерами ООП.

— А что именно должен делать я? — спросил Гидеон и сам почувствовал напряжение в своем голосе.

— Ты возьмешь все, что она захочет тебе дать, но так, чтобы она ничего не заподозрила.

— С чего ты взял, что от нее можно чего-нибудь добиться.

— Я в тебя верю. Кроме того, женщины обожают обсуждать дела с мужчинами. — Рафи потер ладони. — Впрочем, откуда мне в самом деле знать об этом. Мне, примерному семьянину, который сорок семь лет женат на одной и той же женщине.

Гидеон задумался.

— Снова предаваться этому безумию, — проговорил он, рассматривая цветной портретный снимок Саши Белль.

Черные глаза, посаженные, может быть, немного близко друг к другу. Идеальный овал лица. Едва заметная улыбка играет на полных и чувственных губах. Кончик носа чуть вздернут. Волосы струятся по плечам. Словом, есть все, чтобы женщину можно было считать красивой.

— В чем дело, Гидеон? — резко спросил Рафи.

— Никогда не знаешь, как все обернется. Ты еще пытаешься что-то предпринять, потом узнаешь, что что-то уже проиграно.

— Ты прав, нам еще нужно время, — вздохнул Рафи. — Обдумай все хорошенько.

Гидеон медленно провел пальцами по фотографии Саши, как будто касаясь ее волос, щек, губ. Потом быстро взглянул на Рафи.