Друзья, любовники, враги

Они не были персонажами в фильме «Трюффо», а потому эпизод с «чашечкой кофе» вовсе не обязан был напоминать сцену неразделенной любви в Тулузе или трогательного единения в Гренобле. Однако целиком полагаться на свои чувства Саша тоже не могла, поскольку знала за собой, что становится простодушной, когда нужно выглядеть загадочной, или оказывается слишком практичной, когда следует отдаться романтическим мечтам. Во-первых, мужчина, который все еще держал ее за руку, был ей совершенно незнаком. Спору нет, он был обаятелен и привлекателен, но менее незнакомым от этого не становился. Во-вторых, она была, пожалуй, единственным человеком, который, посмотрев «Последнее танго в Париже», был искренне убежден, что единственная идея фильма — напряженный квартирный вопрос. Таким образом, сам факт того, что некто, отрекомендовавшийся Гидеоном Аткинсоном, тащит ее в скромное кафе рядом с Национальным музеем, не казался ей менее настораживающим, даже если бы у нее хватило ума предположить, что затеваемое мероприятие отнюдь не шампанское с Пабло Нерудой перед церемонией вручения Нобелевской премии.

Перед длинной стойкой бара половина мест была занята самой разношерстной публикой. Сюда заглядывали по пути в офис или на стройку все те, кому на завтрак было достаточно чашки кофе и бутылки воды. Чтобы добиться здесь хотя бы бутерброда, нужно было быть очень умным. Еще умнее было вообще забыть о еде. Саша не могла придумать ничего лучшего, как попрактиковаться здесь в искусстве общения полов. Это вдвойне полезно, если учесть, что она не занималась этим сто лет. Как насчет того, чтобы начать с одной или пары реплик по поводу объединенной Европы? А может, порассуждать о месте Франции в мировом сообществе? Или о том, какие газеты объективнее — правые или левые?.. А что если задать мистеру Гидеону Аткинсону действительно глобальный вопрос, как часто он снимает иностранок в Тюильри по утрам?

— Не заказать ли нам горячего молока к нашему кофе? — спросил он, глядя на нее поверх очков.

«Не заказать ли нам», «наш кофе» — что это он? Даже задавая себе подобные вопросы, она чувствовала, что теряет голову. Что если он вовсе не рассматривает эту встречу в качестве оценочного просмотра?

— Да, — ответила она, наблюдая, как он шепчется с официантом.

Вот, снял очки. Словно указкой, проводит дужкой очков по меню. Надел очки. Говорит что-то, кивая в сторону бара. Принимает и отклоняет предложения официанта. Можно подумать, дело происходит в шикарном ресторане.

Затем следует бурная деятельность официанта. На столе появляются тарелки и чашки. Салфетка опускается точно ей на колени. На столик ставят вазу с булочками и бутербродами, стакан густого апельсинового сока, розетку с джемом, появляется молочник с горячим молоком, пара яиц вкрутую.

— Если вы хотите что-то еще, скажите, — проговорил он, глядя на нее так, словно хотел обнять взглядом.

— Нет-нет, спасибо, этого слишком много, — ответила она, размышляя о том, что если «кофе» для него означает «завтрак», то не означает ли «завтрак» в таком случае «пожизненное заключение».

— Хорошо поесть с утра — первое дело для атлета, — серьезно сказал он.

Бросив в кофе кусочек сахара, она почувствовала, что краснеет. Дело в том, что она никогда не пила кофе с сахаром.

— Итак, вернемся к моему падению? — спросила она, стараясь придать голосу шутливый тон.

— Вообще-то упали вы вполне грамотно, — начал он, попивая кофе. — Однако главное для женщины в такой ситуации это знать, как закричать при этом. Вы согласны?

Нет в жизни гармонии. Кажется, она имела несчастье напасть на субъекта, который не вполне нормален. Не то чтобы она была экспертом по этой части, но его слова ошеломили ее. А может, он дурачится? Или из этих пещерных европейцев, которые до того аристократичны, что похожи на животных?.. Между тем он по-прежнему казался ей необыкновенно привлекательным и вроде бы не угрожал ее жизни и здоровью.

— Нет ли у нас проблем с языком, — сказала она с очаровательной улыбкой, — я что-то не поняла вопроса.

— Женщина, которая умеет кричать, очень соблазнительна, — обстоятельно объяснил он, — потому что воздействует на все защитные мужские инстинкты. Это может выглядеть очень сексуально.

Она решила продолжать игру.

— Чем же по-вашему отличается умелый крик от неумелого?

Кто знает, может быть, она даже почерпнет для себя что-нибудь полезное.

— Хороший крик вовсе не означает, что надо бить себя в грудь, визжать или корчить гримасы. — Он чуть наклонился к ней. — Единственное, что я имел в виду, это то, что ваше падение и было эталоном грации и красоты.

Она отщипнула кусочек бутерброда. Ее мысли были где-то далеко.

— Вы были здесь во время войны? — вдруг спросила она.

— Какой войны? — слегка удивленный, переспросил он.

Не было, однако, ничего удивительного в ее вопросе, за исключением того, что она вообще спросила об этом.