Друзья, любовники, враги

— Когда Рафи попросил меня попытаться найти кого-то, кто сможет рассказать нам все, что нам нужно знать о Карами, начиная от особенностей его агентуры и кончая его детскими заболеваниями, я подумал, что это невозможно. — Тут он сделал паузу. — За одним исключением. Если нам удастся убедить помочь в этом самого Карами.

Гидеон удивлялся тому, что он столько раз произносит это имя и не теряет рассудка.

— Но когда я поразмыслил об этом еще немного, — продолжал он, — я понял, что все-таки есть один человек, который в состоянии дать нам такую информацию. — Тут Гидеон взглянул на кончик карандаша. — Этот человек его кофейщик. Самый преданный человек из всей прислуги Карами. У него есть брат, который живет на вилле Бет Форик… Это на оккупированных территориях.

— А это значит, что ему нужны израильские документы — удостоверение личности, разрешение на работу и налоговая справка, — подхватил Рафи.

Остальные закивали головами. В их глазах засветилось восхищение. А чем, собственно, восхищаться, недоумевал Гидеон, хорошо отрегулированной машиной, хорошо смазанным роботом?

— Для тех, кто забыл. Бет Форик — очаровательная маленькая ферма около Наблуса. Сколько угодно оливковых деревьев, булыжников и никаких проблем, — сказал Рафи и, повернувшись к Гидеону, попросил:

— Пожалуйста, продолжай о кофейщике.

— Процесс приготовления кофе в арабском мире — символ покоя и умиротворения, — начал Гидеон. — Даже если нет уверенности в том, что за последним глотком не последует конец света.

— Ближе к делу, — попросил Рафи.

— Кофейщик — единственный человек в доме, кто точно знает о том, кто приходит и кто уходит. Он тот, кому известно, когда наш палестинец пьет кофе, какой сорт ликера предпочитает, какие сигареты курит; пьет ли кофе в столовой с советниками или с женой в постели… Он тот, кто знает, где Карами держит ружье, потому что он тот, кто его чистит и смазывает. Он также знает, сколько раз в день Карами молится и кладет ли рядом оружие, когда обращается к аллаху… Сколько дверей в доме, сколько окон. Он знает телефонные номера и то, как часто они меняются…

Что это Саша Белль говорила о красной курточке? Вся разорвана, и клочок зажат у Мириам в руке?..

— Последнее особенно важно. Это даст нам возможность слышать все разговоры, которые он ведет с женой, которую любит так нежно…

Он перебирал бумаги на столе, вспоминая своего сына…

— Дело в том, что Карами звонит ей по десять раз на день, когда бывает в разъездах, и рассказывает все. Он, несомненно, ценит ее мнение… Словом, все нити сходятся к кофейщику. Он тот человек в доме, от которого зависит успех операции.

— Зачем же тогда впутывать девушку? — спросил Яков.

Если бы он только это знал, незачем было бы жить. И только потому что не знал, жил и не знал страха.

— Она уже впутана, — ответил он, стараясь избежать любых эмоций.

— С нами или без нас, — объяснил Рафи, — она все равно отправляется туда за интервью. И она будет встречаться со всей семьей около недели. Таким образом, она единственный вхожий в дом человек, у которого нет причин лгать Гидеону или вводить его в заблуждение. Она будет нашим помощником и единомышленником. Благодаря ей, те заведомо ложные сведения, которые даст нам кофейщик, будут намного ценнее сообщаемой им правдивой информации. — Он слегка улыбнулся. — Одна голова хорошо, а две лучше. Саша Белль, если хотите, будет для нас тем вторым врачом, к которому мы бежим от первого после того, как тот сообщил нам, что надежды на выздоровление нет.

— Она простодушна, — сказал Гидеон, опустив глаза, — а любые непредвзятые наблюдения могут оказаться ценней сведений того, кто наблюдает с определенной целью. К тому же она впервые на Арабском Востоке, впервые сталкивается с политическими преступниками после взрыва террористов.

— Она чиста, и помысли ее невинны, — молвил Рафи.

Однако Гидеон пропустил реплику мимо ушей и стал излагать свои опасения относительно предстоящего дела.

— Нужно иметь в виду, что палестинские лидеры страдают параноидальной подозрительностью в отношении американских журналистов. Они считают их всех агентами ЦРУ, а стало быть, и Моссад. Поэтому интервью Карами воспринимает как поручение Вашингтона или Иерусалима. — Тут Гидеон взглянул на Рафи. — Если они ожидают подвоха с этой стороны, то им и в голову не придет опасаться чего-то еще.

— Вернемся к аналогии с врачами, — быстро сменил тему Рафи. — Как бы вы поступили, узнав, что жить осталось две недели?

— Это время, отпущенное на операцию? — спросил Иорам.

— Мы делаем что в наших силах, — сказал Рафи.

— Как ты думаешь выйти на кофейщика?

— И где он сейчас?

— Мы должны захватить его в Тунисе?

— А что с его братом? Мы возьмем его в Бет Форике?

— А почему ты думаешь, что через одного брата можно повлиять на другого?

— А если он сначала согласится, а потом переменит свое решение?

Вопросы следовали один за другим, и Гидеон молчал, ожидая пока они иссякнут.

Гидеон вытащил сигарету.

— Саба Калил, брат кофейщика, взят нами два дня тому назад.

— Где? — спросил Ронни.