Друзья по несчастью

Когда прапорщик ушёл, а обстрел немного утих, я пошёл осмотреть расположение. Куда ни простирался взгляд, вокруг нас расположился противник. Нас окружили, замкнув кольцо. Расстояние до передовой линии не более полутора километров. В бинокль просматривались нарукавные нашивки солдат по ту сторону условной линии фронта.

— Что-то они притихли. Наверно, сейчас в атаку пойдут, — сказал кто-то из залёгших бойцов.

Продолжая смотреть в бинокль, почувствовал резкий толчок в правое плечо, от которого сполз вниз, а в глазах потемнело…

— Почему командира не остановил! Почему не сказал снять ему нашивки?! — сквозь полудремоту сознания доносился чей-то крик. Меня кидало то в жар, то в холод. Пробовал пошевелиться, но кто-то меня держал, или, я был связан…?!

«Неужели, в плен попал», — промелькнула у меня мысль, хотя, нет. Голос доносился знакомый, Вагиров или Ситопан о чём-то громко спорили…

С трудом открыл глаза: надо мной склонился Вистош, совершая непонятные мне манипуляции, что-то громко говоря. Уши заложило. Боль в голове трезвонила с силой набата, пытаясь выйти наружу, но вместо крика у меня получилось только издать нечленораздельное мычание. Растрескавшиеся, кровоточащие губы смочили водой. Стало легче. Холодок пробежал от плеча до шеи и достиг головы, приятно обволакивая сознание.

***

— Слышите, кажись, наших накрыли!

— Тише! Молчи! — к Самувату подполз боец и пригрозил кулаком.

Группа под командованием Дикураса, в очередной раз залегла, замаскировавшись в естественном рельефе местности. — Командир, — тихо спросил кто-то из бойцов, — сколько нам ещё?

— За следующую ночь дойдём, если сейчас не обнаружат, — шикнул лейтенант.

Отдалённые звуки канонады сменялись раскатистым треском то начинающегося, то на некоторое время утихающего боя. Звук в пустыне, распространялся на значительное расстояние, и определить, как далеко взвод находится от места боя, никто не решался…

Небесное светило постепенно описало свой круг по небосводу, спрятавшись вдалеке за горизонтом.

— Подъём! Последний рывок! Сегодня надо дойти! — подбадривал своих подопечных лейтенант, которые неуверенно, разминая затёкшие конечности, выбирались из укрытия.

— Нам туда! — лейтенант указал рукой в сторону, где согласно карте располагалась точка эвакуации. — Вперёд! Доктор, не отставайте!

Группа пригнувшись, предчувствуя скорое окончание мучений, продолжала двигаться к невысокой возвышенности, отличавшейся от песчаного ландшафта каменистой поверхностью, что было видно и при скудном ночном освещении.

— Осмотреться!

— Чисто!

— Чисто! — раздалось с разных концов бугорка, выложенного крупными камнями.

— Занять круговую оборону!

— Командир, рассвет скоро, надо быстрее.

— Две шашки сразу! Доктор, держите свой груз и не выпускайте из рук, чтобы ни произошло. Зажигай!

***

— Как командир? — спросил у Вистоша Ситопан.

— Лучше, но в капсулу надо его. Тут я больше ничего не смогу сделать. Пуля пробила жилет, раздробило кость. Еле остановил кровь. Собирать кости в таких условиях — нереально, — выдохнул медик.

— Он придёт в себя?

— Да. Скоро закончится действие обезболивающего. Не думаю, что останется в забытьи, если только не потеряет сознание от боли…

Холодок, так приятно обволакивающий разум, медленно, но верно отступал, оголяя выжигающее пламенем сознание. Хотелось кричать, но сил не было. Открыл глаза — темно. На пределе слуха до меня доходили голоса: — Очнулся. Может, ему ещё обезболивающее?

— Нельзя. Не выдержит. Итак, двойную дозу вколол, когда операцию делал…

— Что случилось? — только и смог выдавить из себя.

— Вас ранили, командир, — ответил Ситопан.

— Что с батальоном? Где мы?

— Мы закопались глубже и ждём утра. Боеприпасов почти не осталось. Тачанку разбили, один пулемёт остался, но патронов к нему на пять минут боя.

— Сколько времени?

— Ночь, командир.

— Сигнал! Есть сигнал — шашки! Даже отсюда видно! — вбежал запыхавшийся, весь грязный Вагиров.

— Хорошо, дошли они значит, — сознание хотело провалиться опять в забытьё, но собравшись, отдал приказ: — Лейтенант, собери офицеров.

Через десяток минут оставшиеся в живых офицеры расположились в полуразрушенном блиндаже.

— Командир, все собрались, — доложил Ситопан.

Осмотрел в полумраке собравшихся. Четверти офицерского состава нет.

— Тяжесть нашего положения расписывать не буду, сами знаете, что нас взяли в кольцо, — говорил, сквозь стиснутые от боли зубы, — круговую оборону долго не удержим. Нам просто не хватит патронов. Как только наступит утро, даже зарывшись в грунт, нас сравняют с поверхностью, — говорил медленно, подбирая фразы, делая продолжительные паузы, смотря, при тусклом освещении от свечи, как реагируют офицеры на слова, которые жалили похлеще пуль и осколков.

— До точки эвакуации более двух суток пути, — продолжал я, — не дойдём. Но есть шанс хоть кому-то вырваться их этой западни. Моё предложение, сегодня ночью прорываться. Вистош, сколько раненых смогут идти?

— Тяжёлых семеро. Из них…

— Понесём с собой, — отрезал я, понимая, что хотел сказать медик.

— На сборы — час. По местам! Доведите до личного состава мой приказ. Вистош, останься.