Друзья-подруги

Радега словно что-то оттолкнуло — он отпустил девушку и резко сел у неё в ногах. Тхар сжалась в комочек, отворачиваясь и пытаясь натянуть обратно кофту. Она неловко дёргала её наверх, но ткань никак не хотела накрывать белое девичье плечо с широкими красными следами от мужских пальцев, и Радегу было стыдно и неловко на это смотреть. А помочь — нельзя, потому что ведь оттолкнёт. А теперь он отрезвился и понимал, что никакое это не кокетство и не притворство.

И ещё Радег осознал, что только что сделал что-то нехорошее настолько, что Тхар теперь так далеко, как не была никогда за всё это время. И, хуже всего, как ни сложно было себе в этом признаться, но это из-за него сейчас Тхар всхлипывает, жалко вздрагивая и прижимая к груди наконец сошедшиеся края кофты.

— Тхар, я… — начал Радег, сам не зная, что скажет, но девушка вдруг резко развернулась, соскальзывая с кровати. Не глядела на него, она шагнула к двери, и Радег понял, что если сейчас отпустить её, то всё хорошее, что их ещё объединяло, будет порвано навсегда.

— Тхар, постой, — он перехватил вздрогнувшую девушку, пытаясь посмотреть в глаза, но Тхар отворачивала лицо. — Тхар, прости! Я просто голову потерял, ты — рядом! Прости! Тхар, я больше никогда, клянусь тебе, никогда!..

— Отпусти меня, — срывающимся голосом попросила девушка.

— Тхар…

— Отпусти, — яростно повторила она, глядя на него полными ненависти глазами.

И Радег отпустил. Она выскользнула за дверь, а он сел обратно, обессиленный, словно только что пробежал через Пустоши, по пути сражаясь с каждой попавшейся тварью. Но хуже всего была неизвестность — поняла ли Тхар, что ему стыдно, что он раскаивается? "Дурак, дурак, что же я натворил, — запоздало прозрел Радег, со вздохом проводя по лицу ладонями. — И что теперь делать? Встать и пойти, и снова извиниться, и объяснить, что голову потерял оттого, что она так близко, и что больше никогда такого не будет, она ведь там наверно плачет одна, а я, свинья…"

Он поднял глаза и увидел, как трёхцветная кошка лапой приоткрыла дверь и скользнула в образовавшуюся щель. "Вот, даже ей я противен", — криво усмехнулся парень, поднимаясь. Он подошёл к двери, распахнул её, и только его растрёпанными чувствами можно объяснить то, что он не успел перехватить кулак Ллио, изо всех сил ударившего его. Радег инстинктивно отступил, занося руку для ответного удара, но его остановило перекошенное от ярости лицо эльфа и его слова:

— Как ты мог! Как ты мог с ней так!

Радег уже открыл рот, чтобы попытаться объяснить, надеясь, что он поймёт и скажет Тхар, но из коридора со стороны её комнаты донёсся незнакомый встревоженный женский голос:

— Ллио, иди сюда! Помоги мне её успокоить!

Эльф колебался меньше секунды:

— Утром. В шесть. На мечах. За домом.

И бросился обратно.

Радег вздохнул. Этого ещё не хватало! Убить эльфа он не мог, ранить серьёзно — тоже, но даже незначительная царапина ещё дальше оттолкнёт от него Тхар. А ведь ясно как божий день, что эльф будет пытаться его убить, пока стоит на ногах. И Радег его понимал. В кои-то веки не щадя самолюбия, он признал, что поступил не слишком хорошо, но по-прежнему не знал, что же делать, чтобы исправить то, что натворил.

— Вот, смотри, киса услышала, что тебе плохо и пришла утешить, — оживлённо затараторила Тиля, делая Ллио знак подсунуть неизвестно откуда взявшуюся в комнате кошку всхлипывающей Тхар. Но животное уже само вскочило на кровать и стало осторожно обнюхивать волосы зарывшейся лицом в подушку девушки. С другой стороны сочувственно поскуливал щенок.

Они наперебой пытались успокоить Тхар, и даже Тиля, прекрасно знавшая, что девушка никогда не плачет, если очень расстроена — может всхлипнуть пару раз, была в растерянности. Ллио считал, что выспрашивать подробности было бы слишком жестоко, но Тиля догадывалась, что не всё так страшно, как им показалось вначале, и пыталась выяснить, что же всё-таки произошло. Ванеллириан статуей застыл в углу — он панически боялся женских слёз, и совершенно не знал, что нужно делать в таких ситуациях. Краем уха он слышал вызов Ллио и намеревался прийти на условленное место раньше и убить орка до того, как юноша появится. Риан прекрасно понимал, что у Ллио нет шансов сделать это, а твари, способные причинить боль женщине, не имеют права ходить по этой земле.

— Да что ж это такое! Тхар, — Тиля подсела к подруге и затормошила её. — Он не заслуживает того, чтобы ты ревела о нём столько!

— Я ему доверяла, — проговорила сквозь слёзы девушка. — Я не думала, что он… ну почему? Я же не давала никакого повода, никакого!

— А таким, как он, и не нужно повода, — обрадовалась хоть какому-то отклику Тиля. — Они думают, что неотразимы, и для девушки это счастье, когда её тащат в постель. Тхар, ну плюнь ты на него…

— Я! Ему! Верила! — неожиданно яростно вскрикнула девушка. — Я с ним подружилась! Я к нему привязалась! А он меня предал! И это больно! — Тхар снова скрылась лицом в подушке, а подруга вздохнула и резко встала.