Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

К слову сказать, Лыкошину и в этот раз Галкину их толерантность не прошла даром. По рекомендации Покотило Куропаткин отстранил Галкина сразу же по приезде в край, а на другого администратора пожаловался царю: «…Лыкошин… допустил развитие сахарной спекуляции, попал в руки евреев»[1100]. Скорее всего, Куропаткин старался избавиться от давно раздражавшего его своим регионализмом генерала и потому сыграл на неприязни царя к евреям. В ответ Николай II в последние дни своего царствования отправил Лыкошина в отставку. Поскольку в Ташкенте дом Лыкошина, а в еще большей степени – дом Галкина являлись важнейшими местами собраний городской русской элиты[1101], данные увольнения нельзя не расценивать как брошенный ей вызов. Столь крутым шагом Куропаткин открыто заявлял, что не потерпит фрондерства регионалистов. В отставку был отправлен и ферганский губернатор Гиппиус. Сторонник более гибкой политики в отношении методов призыва туземных рабочих[1102], он целовал в мечети Коран, что вызвало скандал в Петрограде.

Крупными общинами бухарских евреев были созданы комитеты по призыву рабочих. Их возглавили лица, пользовавшиеся наибольшим авторитетом и влиянием[1103]. Хотя выбор рабочих определялся жребием, от членов комитета зависело, кто будет освобожден, по болезни или по семейному положению, от участия в розыгрыше. На этой почве возникали социальные трения[1104]. Им способствовал и наем богатыми евреями вместо себя рабочих из бедных еврейских семей по специальному разрешению, которого добился такой комитет в Самарканде[1105]. Амитин-Шапиро считает, что стоимость найма рабочего колебалась от 500 до 1 тыс. рублей. По сведениям же Клевана, она достигала 3 тыс. Скорее всего, стоимость колебалась между 1 и 2 тыс. рублей, с учетом того, что наем мусульманина в одном из кишлаков Наманганского уезда стоил 1 тыс. рублей, в Катта-Курганском уезде – 600 рублей, а среди бухарских евреев Самарканда был более высокий уровень жизни и рынок такой потенциальной рабочей силы среди них был гораздо уже[1106]. Данная выплата, забота комитета об оставленных рабочими семьях и выделение рабочим провожатых для их обеспечения в дороге питанием и одеждой[1107] в какой-то мере сгладили возникшую социальную напряженность. Об этом свидетельствуют, к примеру, материалы еврейской газеты на русском языке «Новый путь»[1108].

Самаркандская бухарско-еврейская община должна была выделить самое большое количество еврейских рабочих. По административным данным на 1915 год, в городе проживало 6270 бухарских евреев мужского пола. Ошибочно посчитав их всех русскими подданными, чиновники назначили общине завышенный наряд на рабочих – в 500 человек. После жалобы руководства общины на такое решение в сентябре 1916 года и последовавшей проверки наряд уменьшили до 200 человек[1109]. Эти рабочие-евреи отправлялись из Самарканда двумя партиями по 100 человек[1110].

Первая партия прибыла в Одессу – на промышленные предприятия, принадлежавшие евреям, где бухарские евреи заменили рабочих, призванных в действующую армию. Рассказавший об этом корреспондент «Нового пути» навестил тогда группу бухарских евреев, размещенных в одном из общежитий. По его словам, им предоставлялись кошерные продукты и право не работать в пятницу после шестнадцати часов и в субботу для соблюдения религиозных обрядов[1111].

Для доказательства лояльности к царю туземная администрация при поддержке русских чиновников организовывала в конце июля 1916 года патриотические молебны и манифестации по всему Туркестанскому краю[1112]. Не остались в стороне и бухарские евреи. По рассказам очевидцев, вечером 19 сентября 1916 года, накануне отправки рабочих, бухарские евреи Самарканда устроили «грандиозную манифестацию», в которой участвовало несколько тысяч человек. Участники шли по главной улице из старого города в его новую, так называемую русскую, часть с портретом императора и пели «Боже, Царя храни!» под сопровождение оркестра военной музыки. На устроенном в русской части города митинге главы общины произносили патриотические речи на собственном диалекте и собравшиеся прерывали их криками «Ура!». Спустя несколько дней в Казалинске депутация бухарских евреев наряду с мусульманами встречала с музыкой, хлебом и солью прибытие поезда с тыловыми рабочими из Ташкента[1113].

7. Последние гонения