Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Бухарско-еврейский талмид-хахам, Самарканд, начало 1870-х годов (Туркестанский альбом: часть этнографическая. Т. 1. Л. 77). Библиотека Конгресса США, Отдел эстампов и фотографий, LC-DIG-ppmsca-14460

Имевший раввинское свидетельство, выданное главным сефардским раввином Иерусалима Эльяшаром[1357], Тажер стал на период 1903–1914 годов единственным раввином в Туркестане, официально производившим разводы. По-видимому, существовало соглашение между Тажером и бухарским раввином Хизкией Когеном, что первый разводит бухарских евреев только в Сырдарьинской области, а последний – в остальных. Об этом свидетельствует тот факт, что в сохранившемся обширном списке разводов, произведенных бухарским раввином в указанные годы, нет ни одного развода евреев из Сырдарьинской области[1358].

Русская администрация в начале XX века применила к бухарским евреям существовавший в России закон о браке, который не учитывал практиковавшуюся у них еще до завоевания Туркестана и сохранявшуюся полигамию[1359]. Бухарские евреи увидели в этом дискриминационный акт, особенно в свете невмешательства властей в полигамную традицию окружающего мусульманского населения. В данном случае администрация отступила от своей обычной колониальной практики – неущемления прежних семейных прав завоеванных народов. Эта практика была отражена в статье 90 Закона гражданского, предоставлявшей «каждому племени и народу вступать в брак по правилам их закона или по принятым обычаям, без участия в том гражданского начальства»[1360].

Именно на эту статью ссылался в марте 1902 года ташкентский купец первой гильдии Алиша Календарев в обращении к генерал-губернатору с просьбой разъяснить, распространяется ли на бухарских евреев, «принадлежащих к религиозному толку сефардим, допускающему многоженство», запрещение полигамии в русском законодательстве. Генерал-губернатор Иванов, признавая, что бухарские евреи всех категорий практикуют многоженство, вместе с тем считал, что русскоподданные бухарские евреи должны придерживаться моногамии подобно ашкеназским евреям[1361]. Он запросил на этот счет мнение Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Его директор Александр Мосолов ответил, что многоженство у бухарских евреев не должно допускаться, «так как у русскоподданных евреев многоженство не допускается [имеется в виду запрет полигамии у ашкеназских евреев], что ясно выражено в пункте 3 статьи 1327 Свода законов, том XI, часть I… Что же касается ссылки просителя на статью 90… в виду установленного Талмудом правила, что закон государственный обязательный для всех, приведенное выше указание является одинаково обязательно для всех, без исключения евреев, русских подданных»[1362].

Этот ответ стал причиной жалобы в 1905 году Календарева в Сенат. К ней он приложил справки от раввина Бухары и раввина грузинских евреев Тифлиса (ныне – Тбилиси). В справках подтверждалось, что евреи восточных общин практикуют многоженство. Тем не менее Сенат отказался пересматривать принятое решение. На основании данного сенатского заключения администрация в отдельных случаях даже начала привлекать бухарских евреев к суду по обвинению в многоженстве. Так, в 1913 году по этой статье был привлечен к суду житель Катта-Кургана Хаим Аронбаев. А в 1916 году Михаил, сын Алиши Календарева, тоже был привлечен к суду (по жалобе своей первой жены Битии и ее отца, Сулеймана Ибрагимова) – за то, что женился, не оформив развода с первой женой[1363]. Такие действия еще больше ограничивали ту внутреннюю судебную автономию бухарских евреев, о которой пойдет речь ниже.

Борьбе местной администрации с полигамией способствовали ашкеназские раввины Туркестана. В первую очередь моногамию пропагандировал Казарновский (Элиэзеров). Но свои усилия он мотивировал не лояльностью к властям и не принципом превосходства единобрачия, а стремлением предотвратить многочисленные скандалы, вытекавшие из конфликтов жен и их детей[1364]. Понимая, что коренным образом изменить ситуацию они не в силах, чиновники местной гражданской и судебной администрации не стремились выявлять и привлекать к судебной ответственности всех многоженцев среди бухарских евреев[1365]. Это можно было сделать – даже всего лишь используя имевшиеся у местных властей посемейные списки, но, за редким исключением, администраторы снисходительно смотрели на полигамию, поскольку видели в бухарских евреях мало отличавшихся от других коренных жителей туземцев. Неудивительно поэтому, что часть бухарских евреев и дальше продолжала практиковать двоеженство[1366]. В отличие от русских в Туркестане французы в Алжире обусловили предоставление евреям и мусульманам французского подданства полным отказом от следования религиозным законам в гражданском и семейном правах, в том числе и отказом от полигамии[1367].