Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

После русского завоевания края туземные евреи, получив равноправие с мусульманами по многим вопросам, захотели большей справедливости и в суде, где первоначально их запрещено было только казнить и калечить. Согласно сообщению Федора Поспелова, бухарские евреи Катта-Кургана в 1869 году отказались признавать судьей мусульманского казия Фазиля, который практиковал физические наказания в отношении их. На это указывает фраза из жалобы казия на местных евреев, адресованной русской администрации: «При назначении меня казием в Катта-Кургане… Кауфман мне говорил: кроме смертного наказания и отсечения рук, ног и прочего, ты по шариату можешь делать все»[1389].

Хотя еще сырдарьинский военный губернатор Николай Головачев (находившийся в должности в 1867–1877 годах) собирался подчинить бухарских евреев «русскому суду», чтобы «защитить от произвола шариатской практики»[1390], судебные дела между бухарскими евреями и мусульманами – за исключением небольшой категории евреев, вступивших в русское подданство и приписавшихся к мещанскому и купеческому сословиям, – продолжали оставаться в ведении мусульманских судей[1391]. Отнюдь не симпатизировавший евреям знаток и исследователь края Михаил Терентьев, видя несправедливость сложившейся ситуации, считал, что, если одну из сторон представляет еврей, дело должно рассматриваться в русском мировом суде[1392]. Особенно ярко несправедливость по отношению к подсудности бухарских евреев выглядит на фоне передачи в мировые суды всех дел между оседлыми и кочевыми мусульманами, первые из которых судились по шариату, а вторые – по адату[1393].

При обращении в суд бухарскоподданные евреи рассматривались как иностранные туземцы, а бухарские евреи с туземным статусом – как русскоподданные туземцы. Согласно Положению об управлении Туркестанского края 1887 года все туземцы должны были судиться в народных судах мусульман. Когда в 1889 году к 262-й статье Положения власти добавили примечание, что туземным статусом пользуются и евреи, находившиеся в Туркестанском крае при завоевании, для них не было сделано никакого исключения в отношении подсудности указанным судам[1394].

В похожем бесправном положении в суде находились в то время в России лишь горские евреи, на жалобу которых кассационный департамент Сената в 1888 году ответил, что согласно закону они должны оставаться в ведении народных судей[1395]. Мордехай Альтшулер утверждает, что в последней трети XIX века кавказская администрация передала уголовные судебные дела между горскими евреями и местными мусульманами в ведение русских судов, а в гражданских тяжбах облегчила положение евреев тем, что разрешила им иметь своего представителя в мусульманском народном суде[1396]. Но даже в народных мусульманских судах Дагестана и Терской области русская администрация назначила председателями русских чиновников[1397], что ставило горских евреев в лучшую ситуацию, чем та, в которой находились бухарские евреи в туркестанских народных судах.

До начала XX века чиновники русской администрации края мало представляли себе статус евреев в мусульманском суде. «В Самарканде выяснилось, что евреи не допускаются вовсе к свидетельству против сартов», – писал генерал-губернатор Иванов в 1902 году, спустя треть века после русского завоевания Туркестана[1398]. Из-за того, что народный суд казиев в судебных процессах между мусульманами и бухарскими евреями ущемлял последних, они иногда прибегали к взяткам[1399]. Взяточничество вообще было широко распространено в этих судах. Дополнительным видом взятки являлось предоставление кандидатам на должности народных судей ссуд во время предвыборных кампаний, когда они нуждались в деньгах для подкупа избирателей-пятидесятников[1400]. Богатые бухарские евреи охотно давали ссуды кандидатам, так как добивались их расположения[1401]. Между тем сами бухарские евреи, несмотря на то что принимали участие в избрании народных судей, не могли занимать эти должности из-за своей малочисленности. Даже в Самаркандском уезде, где проживало большое их число, они не имели никаких шансов попасть на одну из четырех должностей народных судей. Вероятно, бухарские евреи с низкими доходами вообще не могли добиться у народных судей справедливости в судебных тяжбах с мусульманами.

Бухарские евреи, привыкшие за многие века к мусульманской судебной системе в тяжбах с мусульманами, в первые десятилетия русского управления и не помышляли o передаче таких дел в русский суд[1402]. Наиболее осведомленные из бухарских евреев могли также знать, что в русском суде они попадут под действие антиеврейского законодательства, с положениями которого многие мусульманские народные судьи до начала XX века не были знакомы[1403].

У мусульманского народного судьи (Туркестанский альбом: часть этнографическая. Т. 1. Л. 66). Библиотека Конгресса США, Отдел эстампов и фотографий, LC-DIG-ppmsca-14410