Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Со своей стороны, русская администрация – не обращая внимания на то, что джадиды демонстрировали к ней лояльность и стремились через аккультурацию к достижению мусульманами экономических и образовательных высот, а также к равноправию (в основном они дискриминировались в выборных органах управления), – относилась к ним очень настороженно. Она опасалась, что их движение со временем выльется в вооруженную борьбу за создание панисламистского или пантюркистского государства под эгидой Порты, а ведь Османская империя считалась в России одним из самых враждебных государств.

3. Борьба в 1905–1908 годах за продление отсрочки выселения

С приближением окончания действия отсрочки бухарскоподданные евреи и их торговые партнеры начали проявлять беспокойство. В июне 1907 года Тажер и несколько представителей бухарских подданных-евреев отправились в Петербург, где обратились к министрам: военному, финансов, торговли и промышленности, внутренних и иностранных дел с просьбой поддержать их ходатайство к председателю Совета министров Петру Столыпину об отмене закона 1900 года или о его новой отсрочке до планировавшегося пересмотра общего законодательства о евреях. Все министры, кроме военного, согласились поддержать эту просьбу[686].

В сентябре 1907 года Тажер обратился с такой же просьбой к генерал-губернатору Гродекову (находившемуся в должности с декабря 1906 по март 1908 года)[687]. Гродеков, который, как мы видели из предыдущей главы, за десять лет до этого рьяно стремился лишить бухарских евреев многих прав, неожиданно поддержал ходатайство Тажера. Видимо, осознав на должности генерал-губернатора, насколько сильным стало их влияние на экономику, Гродеков в октябре 1907 года сообщил военному министру Александру Редигеру (состоявшему в должности с июня 1905 по март 1909 года), что выселение бухарских евреев

отразится на них крайне неблагоприятно и должно создать массу осложнений и для наших торгово-промышленных заведений, банков и частных лиц, когда этим евреям придется ликвидировать свои дела. Точно так же нельзя не поддерживать заявления просителей, которые во время многолетнего своего пребывания в крае имели значительное влияние на развивающуюся здесь торгово-промышленную деятельность, не проявив себя в то же время как элемент особо преступный как по чисто уголовным преступлениям, так и в смысле политическом[688].

Сион Иссахаров, Алишо Ягудаев, Шломо Тажер и Йонатан Аминов в Санкт-Петербурге, 1907 год (Тажер Н. 1971, иврит, см. раздел Библиография)

Когда же начальник Главного штаба Эверт высказался против просьбы Тажера, Гродеков не побоялся вторично выступить за ее удовлетворение[689]. Такая кардинальная перемена в подходе последнего к бухарским евреям дала бы почву для подозрения в получении им взятки, если бы не столь же крутое переосмысление Гродековым и подхода к крестьянской колонизации края[690]. Генерал-губернатор окончательно перешел в лагерь регионалистов, опасаясь ускоренной интеграцией края повредить российской экономике, которая нуждалась в бесперебойных хлопковых поставках.

Смелость и настойчивость Гродекова воодушевили политического агента в Бухаре, Якова Лютша. В доверительном письме от 3 июня 1908 года к управляющему канцелярией туркестанского генерал-губернатора Владимиру Мустафину он сам написал, что прежде был осторожен в вопросе бухарских евреев, но после упомянутого заявления Гродекова решил к нему присоединиться и отправил соответствующее ходатайство своему начальству в Министерство иностранных дел[691].

Внезапно в марте 1908 года военный министр сместил Гродекова с должности туркестанского генерал-губернатора, объясняя свой шаг неспособностью последнего управлять краем из-за возраста[692] – тому было шестьдесят пять лет. Согласно заслуживающим доверия сведениям Мустафина, подлинной причиной отставки было враждебное отношение к Гродекову начальника Главного управления землеустройства и земледелия – князя Бориса Васильчикова[693]. Они разошлись во взглядах на переселенческую политику в крае. Васильчикову, активисту Всероссийского национального союза, не нравился новый, умеренный подход Гродекова к крестьянской колонизации Туркестана.