Друзья Высоцкого

Оглушенный «любовной волной», Абдулов перманентно пребывал в состоянии влюбленности. Главным предметом обожания были, безусловно, актрисы. «Конечно, как можно не влюбиться в свою партнершу? Это либо пьеса плохая, либо режиссер никуда не годится, или ты ошибся с выбором профессии, ну, или женщина совсем никакая… Но н и к а к и х женщин-актрис я не встречал, – пытался объяснить Всеволод Осипович, который для всех оставался Севой, Севочкой. – Репетиция спектакля – это год совместной работы, глаза в глаза, дыхание в дыхание: не влюбиться в свою партнершу – это противоречит школе МХАТа. Театральные романы могут длиться годами, пока идет спектакль… А потом… Я вообще старался сохранять теплые отношения со своими женщинами, практически ни с кем не расставался со скандалом… У раннего Хемингуэя есть замечательное название «Что-то случилось». Ничего не можешь объяснить: еще недавно был безумно влюблен, и вдруг… любовь ушла. А без нее нет смысла продолжать отношения… Я был женат раз пять или шесть – не помню, и с каждой женой у меня был головокружительный роман. Официальные? А какая разница?..»

В их числе называли блистательную Людмилу Гурченко, которая легко вскружила голову романтику Всеволоду, загадочную блондинку Ирину Мирошниченко, его партнершу по мхатовской сцене, актрису Галину Иванову, балерину Елену… Случались и иные сердечные привязанности. Романы Абдулова, как правило, были бурными и широкоизвестными.

В конце 60-х, рассказывал Абдулов, у меня была чудная англичанка Джейн, она приехала со своей подругой к моему приятелю, увидела меня и влюбилась безумно. Потом даже вызвала маму, знакомиться со мной, очень хотела, чтобы я женился на ней… У ее отца было в собственности пять больших заводов… В это время я был влюблен в другую женщину, ту самую, которую я учил актерскому мастерству. А потом у нас совсем разный менталитет. Как? Бросить профессию, начинать все с нуля, а ради чего? Я не мог представить, что можно жить где-то, кроме России…

Действительно, да разве можно добровольно отказаться от привычного жизненного уклада, встреч, назначенных и случайных, с добрыми и сиюминутными знакомыми, когда можно было просто так, беззаботно и расслабленно, фланировать в перерывах между репетициями по улице Горького, улыбаться навстречу симпатичным девушкам, догнав приятеля на перекрестке, взять его под руку и поболтать в скверике у Юрия Долгорукого о разных разностях? И как не заглянуть с коллегой в ресторан ВТО, что на углу Пушкинской площади, или в любимое кафе «Артистическое» напротив МХАТа, чтобы выпить бутылочку ледяного «Рислинга»?.. Или наведаться в «Яму» в Столешниковом, где всегда есть свежее пиво и даже иногда креветки?..

На сцене МХАТа актер Абдулов был безотказен. Соглашался на любые роли, большие и маленькие. Участвовал даже в массовках, с горькой усмешкой вспоминал свою роль «защитника Москвы в толпе». Одной из самых ярких его работ стала роль канатоходца Тибула в «Трех толстяках» Юрия Олеши. Благородный, отчаянно смелый, ничего не боящийся герой. Он сам был таким человеком, готовым за всех пожертвовать собой, чтобы людям жилось легче, лучше. Казалось, ему и играть-то ничего не надо. Но это было лишь исключением из правил. Раздосадованный нескладной актерской судьбой друга, Высоцкий одно время был одержим идеей сделать из Абдулова кинорежиссера и настойчиво советовал ему поступать на Высшие режиссерские курсы.

Тем более что с приходом во МХАТ нового художественного руководителя оказалось, что Всеволод никак не вписывается в режиссерскую концепцию Олега Ефремова. Абдулов терпел-терпел, но, в конце концов, не выдержал: да что же это такое?!. Пришел к Олегу Николаевичу: «Вот за пять лет вашей работы в театре вы не могли бы мне уделить пять минут? Я вас не устраиваю как актер? Ну, так скажите мне об этом. Артист я хороший. Могу перейти в другой театр…» Ефремов даже засмущался: «Ладно, перестань… Вот сейчас будем читать чешскую пьесу, там есть роли любопытные…»

Впрочем, слово главный режиссер сдержал, и вскоре Всеволод Абдулов очень точно и выразительно сыграл на пару с Ириной Мирошниченко одну из ведущих ролей в аншлаговом спектакле МХАТа «Соло для часов с боем», который стал прощальным для великих стариков академического театра – Алексея Грибова, Михаила Яншина, Ольги Андровской, Марка Прудкина и других. Еще одной удачей стала постановка Романа Виктюка пьесы Рощина «Муж и жена снимут квартиру», в которую по инициативе Абдулова было включено несколько песен Высоцкого, которые Всеволод же и исполнил. Виктюк гордился тем, что ему первому удалось протащить фамилию Высоцкого на афишу академического театра. Автор песен до последнего дня не верил, что это произойдет. Но ведь состоялось! И премьера была триумфально отпразднована в доме Абдулова…