ДСВ. Книга 2 (СИ)

— Так положено. Тебе тоже надо научиться красиво болтать о ерунде. Твой отец умеет.

— Пф-ф, — она пожала плечами. — Мой отец чего только не умеет… — немного помолчав, Данеска продолжила: — Знаешь, когда я сюда приехала, думала, что ненавижу его… А недавно поняла, что скучаю.

— Просто тебе повезло с отцом. Вот я по своему совсем не скучаю.

— Это понятно…

— Наверняка скоро увидишься с каудихо, — Ашезир усмехнулся. — Думаю, он приедет, чтобы выразить почтение новому императору и поздравить дочь-императрицу.

— Хорошо бы, — вздохнула Данеска.

— Так и будет, вот увидишь.

Он скользнул взглядом по ее плащу: снег на нем уже растаял и превратился в воду. Волосы жены, выглядывающие из-под коричневой вязаной шапочки, слипшимися сосульками падали на плечи.

— Переоденься, — велел Ашезир и двинулся к двери. У выхода обернулся и добавил: — Вот еще что: я рад, что ты подружилась с принцем. Но с другими мальчишками тебе, императрице, нельзя вести себя так свободно, понимаешь?

— Не держи меня за дуру! — вскинулась Данеска. — Все я понимаю.

— Замечательно, я и не сомневался в твоем уме, моя императрица, — Ашезир коротко поклонился и ушел в свои покои.

* * *

А муж не ошибся! Нескольких дней не прошло после того разговора — и Андио Каммейра приехал. Правда, было слегка обидно, что сначала он полдня провел с Ашезиром, лишь потом зашел к ней. Удивляться, конечно, нечему: отец как всегда в первую очередь думает о Талмериде, во вторую — о врагах, и лишь в третью — о детях. Данеска хотела показать ему свою обиду, но сама о ней забыла, стоило отцу появиться на пороге.

Отец… Родные черты… Высокий, широкоплечий… Рядом с ним так легко чувствовать себя защищенной! Его острый, чуть насмешливый и словно всезнающий взгляд всегда дарил ей уверенность: все будет хорошо.

Какая уж тут обида?

— Отец! — вскрикнула Данеска и, подбежав, повисла на его шее.

— Родная моя! — Андио Каммейра приподнял ее, покружил, потом крепко, до боли прижал к себе. — Моя красавица, принцесса, императрица… Боги, как же я скучал!

— И я скучала! Сильно-сильно! — у Данески даже слезы на глаза навернулись. — Скажи, что останешься здесь надолго! Ну скажи!

— Ты же знаешь, я не могу… Скоро море начнет замерзать, мне нужно успеть вернуться до того, милая.

Ну вот…

Данеска отстранилась и сказала:

— Я здесь совсем одна, среди чужих людей. Неужели тебе все равно? Хоть бы Азари сюда прислал. Вторая мать тоже родная…

— Я бы рад, но нельзя, — отец скорбно поджал губы. — Шахензийцы должны воспринимать тебя, как свою, поэтому никаких талмеридов в твоем окружении не должно быть. Ну, кроме тех, которые…

— Которые твои соглядатаи… — шепнула Данеска и еще тише добавила: — Сволочь ты, хоть и отец.

Каудихо приподнял пальцами подбородок Данески и отчеканил:

— Иногда приходится быть сволочью. Это не значит, что я тебя не люблю.

Она убрала его руку и отодвинулась. Проползли мгновения, потом каудихо наклонился к уху Данески и спросил:

— Скажи, почему ты несчастна? Ашезир дурно с тобой обращается? Унижает? Бьет? Только скажи, и я…

— Да он со мной никак не обращается! — выпалила Данеска. — Я тут вроде… вроде домашней зверушки: когда хочется, погладят, когда не хочется, не удостоят и взглядом.

— Почему так?

— А я знаю?!

— Плохо, что не знаешь. А я тебе объясню… Признайся: ты ведь и не пыталась поладить с имперцами? Ну так попытайся! Хотя бы с мужем. Он тебя не унижает, не избивает, да и относится, как я понял, неплохо. И ты — императрица. Чего еще тебе надо?

Он издевается? Точно издевается!

Данеска чуть не задохнулась от возмущения и непослушным голосом выдавила:

— По-твоему, это все, что нужно?

— Ну извини, родная, — отец приобнял ее за плечи, усадил на кровать и погладил по голове. — Я понимаю: ты молода, тебе любви хочется, но это пройдет. Ты научишься находить радость в ином. Вот Джефранка Адальгарская… Она тоже вышла замуж по необходимости, но не жалуется, даже довольная.

Нет, он точно издевается!

Данеска вскочила на ноги и прошипела:

— Еще бы она жаловалась. Этой похотливой сучке Виэльди достался, а не…

— Умолкни! — прикрикнул отец. — Я не хочу, чтобы моя дочь сквернословила.

— Но именно ты научил ее сквернословить, — съязвила Данеска. — Своим примером.

— Я отец и мужчина. Мне можно, тебе нет.

— Сам вырастил меня такой, сам и отвечай.

— Виэльди тоже я воспитал, — Андио Каммейра поднялся вслед за Данеской. — Однако он куда благоразумнее. Даже полюбил свою жену. Почему бы и тебе не полюбить мужа?

У Данески задрожали колени, затряслись руки, а в животе закрутило, завертело. К горлу подкатила тошнота, чуть не излилась вонючей жижей. Воздуха не хватало, ноги подкосились, и все-таки Данеска сумела выдавить:

— Ты… лжешь…

Встревоженный, даже испуганный взгляд отца… жесткая хватка его рук…

Он удержал Данеску на ногах, усадил обратно на ложе и обнял, почти вдавил ее в себя.

— Девонька… Да, я лгу. Лгал. Не думал, что для тебя это до сих пор так тяжко. Думал: уже должно пройти. Если тебе будет легче, скажу: Виэльди ее не любит. Кажется, она даже страдает от этого, бедная.

— Так ей и надо, потаскухе! — Данеска до боли сжала кулаки.