Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

Тот окончательно опустил голову, упершись глазами в стол, словно на его поверхности был нарисован какой-то дельный совет. Его плечи поникли. Вообще, за эти несколько десятков минут, который прошли с того момента, как он переступил порок этого помещения, с ним произошла удивительная и страшная метаморфоза — из бравого и бесстрашного агента, за спиной которого стоит вся мощь американского государства, он незаметно превратился в неуверенного в себе человека — букашку, которую можно легко раздавить.

— Хорошо, мистер Эй-как-вас-там, я все расскажу, — тихо прошептал он, продолжая пялиться в стол. — Я не знаю, что черт побери, изменилось за эти несколько дней, и что находиться в головах ваших боссов, но я все расскажу... И клянусь толстыми и потными ляжками черных официанток в самой последней гарлемской забегаловке, это будет чертовский странная история...».

С характерным звуком изображение остановилось и на экране застыл трясущийся кадр хроники — усталые глаза человека, смотревшего прямо перед собой. Несколько минут ничего не происходило — по экрану вновь и вновь пробегали черные точки и полосы.

«— … В этот проклятый день, я немного задержался и уже собрался уходить. Надо было доделать отчет за последнее дело, — изображение мигнуло и на экране появился агент, которые нервно ходил по помещению. — Все было как и всегда. На месте уже почти никого и не было. Остальные обычно уходили чуть раньше. Причины всегда находились..., — он глубоко затянулся сигаретой и на несколько мгновений замолк. — Босс, старый О,Райли, появился как всегда неожиданно. Есть у него такая паршивая черта — возникать как приведение и хватать тебя за плечо! Пока сообразишь, что делать — то ли улыбаться и сидеть, то ли выхватывать пистолет... Короче, я обернулся и увидел О,Райли. Бог мой, что у него был за вид! — еще одна затяжка и вновь рассказ продолжился с небольшой задержкой. — Его пара волосинок на плешивой башке стояли дыбом, а лицо такое, словно на его же глаза трахнули жену. Именно от него я узнал, что в нашего президента стреляли.

Докурив сигарету, он начал ее тщательно вкручивать в пепельницу. Камера, крупным планом передававшая его лицо, запечатлела, насколько яростно он делал это. Казалось, что от того, насколько сильно он вдавит окурок, зависело, как минимум, его жизнь.

— Он сказал, что ему приказано создать группу, которая будет заниматься расследованием, — продолжил Монтана. — Эту самую чертову группу он поручил возглавить мне... Дерьмо! Вот же дерьмо! И это случилось за три дня до отпуска! — вдруг, с яростью он ударил по столу, отчего пепельница перевернулась и пепел рассыпался по белоснежной поверхности стола».

Изображение снова дернулось и застыло на том кадре, где серый, чуть тлеющий пепел широкой полосой пересекал белую столешницу. На этот раз восстановление пленки заняло несколько больше времени.

«— Мистер Монтана, что было дальше? — его молчаливый и добродушный собеседник, кажется впервые, за все время разговора проявил нетерпение. — Надеюсь вы помните, что ваша искренность помогает вам вернуться домой и встретиться с вашей семьей? Не забывайте об этом, — внушительно добавил он. — Что было дальше, мистер Монтана?

Старший специальный агент облокотился на стол и стал внимательно рассматривать свой руки. Казалось в этот момент для него было ничего важнее этих частей тела.

— Это дерьмо мне сразу не понравилось! — глухо проговорил он, продолжая изучать пальцы. — Нюх у меня на такие вещи. Работа на улице учит и не такому..., — он поднял голову и бросил быстрый взгляд на камеру. — … Когда мы приехали на место, нас почти два часа не пускали туда сотрудники секретной службы. Целых два часа мы, как бездомные, стояли возле этого ресторана и смотрели на зашторенные окна, где мелькали какие-то тени... Потом они уехали, а ресторан..., — он невесело рассмеялся. — Был словно вылизан. Пол, столы, стены — все буквально сверкало. Эти, уроды, — агент словно выплюнул из себя это слово. — Все вычистили, ничего не оставили... А на утро, вы понимаете, уже на на следующее утро, практически все крупнейшие газеты вышли с огромными заголовками, где черным по белому было написано кто стрелял в президента.

Хозяин кабинета понимающе кивнул головой. Эти заголовки, даже если захочешь, не сможешь забыть. Крупными буквами, а подчас и кроваво-красного цвета, они до сих пор стояли перед его глазами — «Президент убит стрелком», «Убийца говорил по-русски?», «Почему они убили Президента Соединенных штатов Америки?», «Стрелок возвестил приход новой эры», «Русский снайпер стрелял в Президента», «Предательство простить нельзя!», «Убийца с самого утра поджидал свою Жертву», «Нас снова предали» и т. д.