Дубина для Золушки

— Отец местный, — вспомнила я, как отмахнулся от моих вопросов Мордред, — а мать иностранка. Двойное гражданство.

— Но в целом ничего подозрительного, — тем временем продолжал участковый. — Судимостей нет, даже приводов. Я попросил нашего спеца электронный след проверить — там тоже все в порядке. Социальные сети, аккаунтам много лет, есть семейные фото в интерьере, не дешевом таком интерьере, скажу я тебе. Фото с друзьями, и у нас, и за границей. Учился он там. Короче, вообще ничего подозрительного.

Я кивала и, с одной стороны, радовалась, а с другой, мне все же было не по себе. Не знаю почему. Сама ситуация уж больно бредовая. И успокоительного гуся под рукой нет.

— Именно поэтому я не разумею, что этому мажору от тебя надо, — вздохнул дядя Семен. — С тобой-то все понятно. Ты вот что… отцом его Ваське не записывай ни в коем случае. Никакого усыновления с его стороны, поняла? Только ты в документах быть должна. Там неизвестно, как обернется, не хватало еще пацана спасать и от родного папаши, и от этого… слишком правильного мальчика. Вот чую я — кто-то хорошенько с его файлами поработал. Не могут такие… «золотые мальчики» быть святыми, там скорее «святая» семейная система безопасности и пиара.

Документы в загс уже подали?

— Ну нет, конечно, — вздохнула я, беря из его рук полную кружку горячего чая. Беседа происходила на маленькой холостяцкой кухне, по-спартански бедной, но чистенькой. — Когда бы? Я сразу к вам…

— Правильно. Насчет загса не волнуйся. Есть у меня связи, распишут в течение двух дней. По большому блату. Если б не этот обмылок, что на моем участке шакалит, — дядя Сеня выразительно дернул подбородком вверх и влево, туда, где предположительно находилась родительская квартира, — не стал бы горячку пороть и тебя б отговорил. Но тут не до жиру, быть бы живу. А белобрысому этому скажи, я за ним присматриваю.

Ну и вот. Теперь не только заветная бумажка из загса у меня в руках, но еще и ее нотариально заверенная копия уже имеется. Именно этот листочек я с чистой совестью отнесла в отделение опеки. Там его кропотливо подшили в папочку ко всем остальным документам, которые потом внесут в базу. И вздохнувшая с явным облегчением инспектор, которая в кои-то веки оказалась не выгоревшей равнодушной шестеренкой бюрократической машины, а вполне еще живой женщиной, наконец заявила мне, что Ваську можно будет забрать со дня на день.

А потом, даже если папаша решит подать в суд, ребенок все равно уже будет у нас и выцарапать его станет не так-то просто. Хорошо, что Анюткин сожитель при всей своей масленой умильности все же не понравился этой женщине. Видать, опыт у нее имелся немалый. Почувствовала она его слащавую и подленькую натуру.

Все это время Мордред (елки-палки, это ж надо было дитë так обозвать! Даже на иностранный манер не спишешь, в британском культурном пространстве этим словом разве что ругаются!) ходил со мной и «оказывал всяческое содействие». Правда, для похода в опеку пришлось оставить у дяди Сени гуся… и я заметила один очень странный нюанс.

Такое впечатление, что без своего белокрылого скандального, шипящего и щиплющегося всю дорогу питомца блондин, во-первых, внезапно помрачнел и потерял красноречие, а во-вторых, чуть осунулся.

Дела-а-а… Ладно, с этим всем я буду разбираться позже, когда схлынет адреналиновый мандраж и перестанет нервно подергиваться веко. А сейчас мы поедем и выставим из родительской квартиры наглого узурпатора вместе с его новой женой. Документики для этого уже у меня на руках. А Ваську… малыша я заберу буквально завтра, когда от его непутевого спермодонора и его сообщницы и духа не останется в родных пенатах!

Кстати, насчет документов. Я все думала, переживала, как бы так деликатно намекнуть своему деловому партнеру на то, что фамилию в браке я менять не собираюсь и Ваську запишу только на себя. Но кажется, он сам все понял и прямым текстом выдал:

— Записывай в свой клан. Точнее, на свою фамилию. Моей желательно не мелькать, если не хочешь лишних вопросов. — После этих еле слышных слов во мне снова всколыхнулась паранойя. — Вопросов, а не проблем, ржа, не вставай ты в стойку, — странно огрызнулся парень, а потом невесело изогнул уголок губ. — Плюс ко всему, она странная и сложная для этой местности.

— Она для любой местности непростая, — хмыкнула я тогда, и Мордред только коротко кивнул в ответ.

Для начала мы зашли к дяде Сене, проведали гуся. Точнее, это Мордред его проведывал, за что получил сразу три щипка: в руку, в бедро и… м-м-м… в то, что выше бедра, но ниже спины. Как ни странно, зашипел-то он в ответ не хуже своего пернатого, но прямо на глазах повеселел и резко вышел из образа драматичного мрачного злодея. Теперь передо мной снова был тот пресытившийся роскошной жизнью молоденький аристократ. Блин, может, он мазохист? И этот, прости господи… как его? Зоофил! Тьфу. Ладно, это их с гусем дела, я даже думать о таком не хочу.