Дубль-человечество

Сделав необходимые замеры, Олаф начертил схему: шесть бочек требовалось привязать по три в ряд к двум лестницам. Затем соединить лестницы поперечинами и сверху, прибив кусок фанеры, сделать настил. Дополнительно потребуется изготовить пару сидений, уключины и длинные весла – шесты с выпиленными из фанеры лопатками на концах. Получится нечто, похожее на плот-катамаран. Конечно, конструкция довольно хлипкая, еще по тихому озеру или мелководной речке пройти можно, а в Океане, где разгоняются страшные волны, велик риск перевернуться. Но с одной стороны, беглецы дождутся штилевой погоды, с другой, плыть предстоит не слишком далеко. Генерал построил коттедж в красивой, безлюдной бухте, вдалеке справа в Океан узкой дугой вдавался мыс, на котором днем узнавались шары и антенны метеорологической станции, а по ночам зажигались огни прилегающего к ней крошечного посёлка. Если отправиться поздним вечером, часов за пять-шесть, не торопясь, они догребут до спасительного берега. В городке у первого встречного жителя попросят коммуникатор, Олаф свяжется с единственным другом, которому доверяет. Тот непременно поможет. И уж точно доберется до беглецов быстрее, чем охрана в коттедже обнаружит пропажу.

На изготовление плота, а все работы Олаф проводил в сарае, от него ближе всего до воды, не придется далеко тащить тяжелую конструкцию, – ушла всего неделя. Для сидений приспособили диванные подушки. Не пришлось и долго дожидаться «у моря погоды» – через пару дней океанская поверхность застыла, словно скованная невидимой пленкой. Чтобы пленники не смогли обратиться к кому-либо за поддержкой, охрана «скрыла» коттедж от внешнего мира. Никаких средств связи, телевизор демонстрировал исключительно кино и музыкальные шоу, которые хранились в безграничной памяти Ранди. Чем и воспользовался профессор, накануне отплытия перепрограммировав цифрового помощника, оставив в его «голове» ограниченное число определенных команд: Ранди включил свет в двух помещениях и ночь напролет нон-стопом транслировал фильмы, чтобы наблюдателям, что вблизи, что вдали казалось, что в доме кто-то есть. Ранди заблокировал все двери изнутри после ухода подопечных и двигал шторы, создавая движение теней. Плюс никакого поиска контактов с живыми объектами внутри помещения, чтобы Ранди, насторожившись, не сообщил охране об отсутствии пленников.

– Когда именно вы покинули коттедж? – перебил профессора Агафонов.

Они сверились с планом Маркуса-Никиты: получается, что земляне расставались у пограничной полосы с Винни как раз в тот момент, когда пленники генерала, воспользовавшись быстро наступающей темнотой, протащили самодельный плот по песку и отчалили от берега. Спасатели и беглецы разошлись на каких-то нелепых полчаса!

Вёсел Олаф сделал только два, намереваясь грести в одиночку. Тая сидела впереди, прижимая к груди рюкзак: девушка положила в него бутылку воды (вдруг плавание по непредвиденным причинам затянется?), и побросала те вещи, которые понадобятся в ближайшее время (знаменитое коктейльное платье без сожалений осталось висеть в шкафу). Олаф не знал, как чувствует себя землянка, не видел её лица и не мог спросить или подбодрить (они заранее обговорили режим полного молчания на плоту, звук по спокойной воде распространяется далеко), но по напряженной спине девушки понимал, что она, так же как и он, сильно нервничает.

Чтобы не отвлекаться на страшные мысли, теснившиеся в голове (что делать, если плот все же перевернется, профессор даже не поинтересовался, хорошо ли землянка плавает, и вообще, трудно предугадать, как поведет себя беременная женщина в критической ситуации), Олаф сосредоточился на гребле: весла равномерно взлетали в воздух и с тихим всплеском погружались в воду. Для побега специально дождались безлунной ночи, темнота плотным одеялом надежно спрятала смельчаков от любопытных глаз. Но она же и мешала ориентироваться. Звезды, блестевшие сверху и снизу, стоячая, бесшумная вода создавали впечатление полной обездвиженности, словно плот и два пассажира на нем безвольно висели в пространстве, созданном чьим-то безумным воображением, и только мерцающие, словно маячки, огоньки на далеком мысу, подтверждали реальность окружающего мира.