Дублер

Солнцев вышел переодетый в цивильное – модные джинсы, шапка, толстовка от какой-то известной марки, посмотрел на часы. Следом окружили столы и Рената, и Лиза, и нарядные эпизодники-гости, тоже «в своем», костюмы сдали, а настроение осталось.

– Ребята! Никита! Давай все с нами! К столу!

– Ура! Всем спасибо! Всех поздравляю, да меня ждут, – уклонился секс-символ.

– Погоди, Никит, хоть с тарелкой-то на память напоследок вместе все щелкнемся! – налетели поклонницы.

Есть такая старая киношная традиция. В первый день съемок на тарелке пишут название фильма, а вся съемочная группа расписывается. После чего принято тарелку разбить на счастье, а осколки собрать на память. В «Апреле» были свои, «апрелевские» традиции. Тарелку любовно склеивали и дарили на «шапку» любимому режиссеру.

Все бросились искать тарелку. Пользуясь суматохой, Рената подошла к Доценко, который обсуждал что-то с осветителем. Наконец они закончили.

– Позавчера баиньки, вчера монтажная, сегодня приложили меня при всех, Сергей Владимирович, не знаю, что и думать, – стараясь сохранять шутливый тон, пропела Рената.

– Нормальный рабочий процесс, – тоже отшутился Доценко. – Теперь можно расслабиться.

Рената пошла в лоб:

– Вот и я о том же. Золушка не прочь сбежать с королем куда-нибудь в более достойное место, – промурлыкала она.

– Не будем отрываться от коллектива и нарушать традиции, – подмигнул Доценко. – Ты большая умница, Рената! Молодец!

Сказал Доценко и – отошел. Это что – все? Рената изменилась в лице.

Доценко перехватил Петрович и что-то ему сказал. Рената не расслышала из-за гвалта насчет этой чертовой тарелки. Доценко, видимо, тоже не расслышал, он переспросил Петровича.

– Гостей?!

– Родственники ваши.

Все-таки Петрович был ответственный человек. Просто он так расставил приоритеты – сначала водка на стол, а потом – родственники.

Доценко пошел за ширму.

– Какие еще родственники?

– С родины родственники, – пожал плечами Петрович.

Младший брат Доценко давно уже уехал в Америку, растил с женой двух дочерей, буквально сегодня они разговаривали, и на родину брата с утра не тянуло.

Доценко скрылся из виду. На лице Ренаты повисло выражение недоброй задумчивости. Ее отвлекли.

– Рената, а ты веришь в приметы?

Эпизодница Вилкина, перехватившая у Лизы букет, переглянулась с другими девочками.

– Мы говорим, плохая примета – до свадьбы платье белое надевать. Я вот даже мерить боюсь, – сделала страшные глаза Вилкина.

«Замуж» для Вилкиной было основной целью в жизни. И то правильно: белое платье ей в кино не грозило, невест играют главные героини, которой Вилкиной не бывать. Эта мысль отразилась на красивом лице Ренаты, и она явно намеревалась произнести ее вслух. Но тут встряла Лиза, подойдя со стаканчиком.

– В таком случае, раз я поймала букет, значит, точно должна выйти замуж, – бодро констатировала она.

– А я?

– Ничего не могу обещать, – засмеялась Лиза.

– А где папа? – спросила она Ренату, оглядываясь по сторонам.

Хотела бы Рената знать, куда так поспешно от нее сбежал Доценко. Или к кому.

Доценко и Сашка стояли друг перед другом.

– Сын? – потрясенно переспросил Доценко. И уточнил: – Сын Лены?

– И ваш. Сын, – сказал Сашка.

* * *

Доценко казалось, что он сам оказался внутри какого-то бабского сериала, которых наснимал немало в своей жизни. И никак не мог войти в роль, найти слова.

– Мы погуляем тут с Машей, – робко встряла Таня, слегка улыбнувшись режиссеру.

Слава богу, встретились. Пускай поговорят вдоволь, они не будут мешаться.

– Можно? – вежливо спросила она разрешения.

Все-таки он тут главный. А они пока – никто. Доценко неопределенно махнул.

Таня с нажимом потянула за руку дочку, которая с большим интересом глядела на своего нового московского дедушку и все оглядывалась, уходить не хотела, но мать потянула ее к картонному загсу.

– Тарелочка! Дожила, дождалась, милая! – победно провозгласила Шура со склеенной, как витраж, тарелкой в руках.

– Петрович. И ты давай к нам!

– Куда ж без Петровича?

Все встали вокруг нетерпеливо глядящего на часы Солнцева, включая эпизодниц, «бабарих» и рабочих. Володька подошел к делу основательно, готовил камеру на треноге, снять групповой портрет. Наконец оператор был готов, настроил обратный таймер и подлетел к группе. И только сейчас заметили, что не хватает главного.

– Подождите, а где Сергей Владимирович?

Все оглянулись в поисках режиссера. Солнцев поднял глаза к потолку. Ему не терпелось свалить отсюда.

– К нему там гости нагрянули, – сказал Петрович.

– Какие гости? – удивленно спросила Лиза.

– Родня ваша, стало быть, с родины, – пожал плечами Петрович.

– Нормально! Вовремя главное! Мы его тут все ждем! – поднялся возмущенный галдеж.

Рената расслабилась: родня – не пассия. А у Лизы взлетели брови. С какой еще родины. «Американцев» она знала, встречались раз в год-два, но особо близки не были. А насчет котловских она понятия не имела, может троюродные какие? К папе часто тянулись те, кого Лиза называла «попросители»: за протекцией, в долг попросить, словечко замолвить, пристроить, устроить…

– Ладно, Никита, давай в центр, а то сбежит!