Дублер Казановы

— Умница, что ушел из органов, порядочному человеку там делать нечего. Алка считает, что все там теперь продажны, и я с ней согласна. Они сами хуже рэкета. В нашем районе со всех лавочников собирают дань не только рэкетиры, но и менты. Ко мне в офис одно время повадился наш участковый. Завскладом каждый раз давал ему пару бутылок водки и что-то на закуску. А ведь складов и коммерческих торговых точек в нашем районе десятки. С каждого возьмешь, — можно собственный магазин открывать. Самому столько не съесть и не выпить, видно, он сдавал куда-то на продажу и делился с начальством. Потом тот вконец обнаглел и стал почти каждый день приходить. Я тогда об этом не знала, а когда тот стал намекать, что вместо натуры предпочел бы деньгами и сразу, завскладом ко мне прибежал — что делать? Я приказала ничего не давать. Тогда участковый пришел ко мне и стал намекать на налоговую инспекцию. По новому закону тот, кто настучит, что кто-то уклоняется от налогов, — получает свой процент от суммы взысканного. Наше государство растит новое поколение стукачей, но теперь уже не политических, а коммерческих. Я сказала, что проверки налоговой инспекции не боюсь, у нас с этим все в порядке. На следующий день к нам пришел пожарник, а затем комиссия из санэпидстанции. Лазили, лазили, не нашли, к чему придраться. Мирон такой ремонт сделал на складе, что не подкопаешься. Но даже если все идеально, пожарник найдет к чему прицепиться. Через неделю пришел ещё один и углядел у меня электрокофеварку. Обрадовался и стал строчить акт, хотя розетка и все остальное у нас сделано с соблюдением всех противопожарных норм. А тот твердит, что не положено, и грозится отключить свет, а нам накатать приличный штраф. Я говорю — только попробуйте, — тут же подам в суд, возьму классного адвоката, и такой крутой иск вчиню за причиненный моей фирме моральный ущерб, что не расплатитесь. Тот посмотрел на меня волком, но убрался. А участковый тут как тут, иезуитски улыбается: как прошла проверка? Видно, ещё не знал, что получился облом. Пришлось сказать, что если он ещё раз появится в офисе или кого-то подошлет, я обращусь к Мирону, и пусть пеняет на себя. Сразу подействовало. С тех пор вежливо со мной раскланивается, но к нам ни шагу.

— Ну и строга ты, Ларочка! — рассмеялся Виталий. — Всех приструнила.

— Но это же дикость! — обращаться к бандитскому авторитету, чтобы тот защитил от нашей краснознаменной! Про ментовские художества все знают, но никто ничего не предпринимает, поскольку все в одной упряжке, — и начальство, и рядовые менты. Они и «крышу» делают, они же порой и наводчиками становятся, сообщая о квартирах, где проживают одинокие люди, а те потом бесследно исчезают. Да и много криминала на их совести. Не органы, а организованная банда. Им теперь некогда ловить преступников. Если только случайно получится, или мелочевка всякая для галочки, для процента раскрытия, чтобы начальство не возникало и весело рапортовало вышестоящему начальству. По отношению к тем, кто им не по зубам — волокита, а потом по-тихому отпускают, изменив меру пресечения. Матерых преступников выпускают под подписку о невыезде, бандитов, взятых с оружием, легко отмазывают, дело разваливают. А для рапорта — фиктивные проценты раскрытых преступлений, чтобы вышестоящее начальство и общественность не гневались. Они же все сваливают в одну кучу. Львиная доля раскрытых преступлений хулиганка, мелкие кражонки или бытовуха, когда один другого тюкнул по пьянке гантелей по башке, а утром прочухался и побежал в ментовку сдаваться.

— В чем-то ты права, — согласился Виталий.

— Думаю, что я и сотой доли не знаю того, что творится на самом деле. Но кое-что прочувствовала на себе. Прохоров вцепился в меня, как клещ, и хотел засадить за убийство, которого я не совершала. А ведь прекрасно знал, что я невиновна. Если он столько лет просидел в кресле следователя, то не мог не понимать, что все шито белыми нитками, однако его совесть была спокойна. Если меня так терзали, хотя есть кому заступиться, то что говорить о беззащитных гражданах, у которых нет пяти-десяти тысяч долларов, чтобы дать взятку?! И ведь в конечном итоге дело закрыли не потому, что я невиновна, а потому что Мирон всех подкупил. И это органы?! Алка говорит: «Терпеть ненавижу ментов!» Раньше я к органам была лояльной, а теперь тоже всех ненавижу — и следователей, оперов, и прокуроров, и судей. Не уверена, что среди них ещё остались честные люди. Думаю, что большинство — продажные твари с двойной моралью. Тебе, Виталик, не место в этой банде. Ты, хоть и сыщик, но человек порядочный.

— А сыщик в твоем понимании — это недостаток? — усмехнулся он.

Лара замялась.

— Понимаю. Ты просто была далека от людей моей профессии. Не сомневаюсь, что если бы познакомилась с моими коллегами, то изменила бы отношение к сыщикам.

— Не боишься, что отобьют? — поддразнила его Лара.

— Не боюсь. Не отобьют. У нас подобное не принято. Да и я не позволю.