Дуэль с собой

— Умеешь логически мыслить, Шерлок Холмс. Похоже, изучал дедукцию, — иронично прищурился Родик и серьезно добавил: — Он мне сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Только поэтому я срочно прилетел сюда и, слава богу, имею удовольствие лицезреть вас в полном здравии и не потерявшими чувство юмора.

— Смотри, я тебя предупреждал. Больше эту тему поднимать не буду — ты уже большой мальчик.

— Ладно, Абдужаллольчик, не стращай. Думаю, на этот раз я правильно поступил. Потом расскажу, в чем дело, а то Оленька уже заскучала. Да, у меня для вас есть сувениры… Поведайте, как вы тут без меня живете. Что нового?

— Родик, что может быть нового, если я мужа вообще не вижу? Действительно, скоро его брошу. Как эти события случились — все пошло кувырком. Ночные вызовы, какие-то специальные мероприятия, командировки. Бывает, по несколько дней он вообще неизвестно где, — пожаловалась Оля.

— Работы действительно полно. Правда, сегодня меня начальник легко отпустил. Теперь понимаю почему.

— Да, он утром в Совмине спросил про тебя, и я сказал, что мы вечером встречаемся, — подтвердил Родик, — но ты не волнуйся, я тебе ничем навредить не могу. Скорее, наоборот. Твой начальник — дядя Абдулло Рахимовича, и у нас общие интересы.

— А ты знаешь, что родственники Абдулло Рахимовича принимали активное участие в февральских событиях? Одного из них мы даже арестовали, но сейчас выпустили — «дядя» постарался.

— Нет, не знал, но из разговоров понял. А вообще, что происходит в республике? Я много выслушиваю мнений, но до сих пор не сформировал своего. Все говорят разное.

— Думаю, что мы повторяем путь Афганистана, но в более тяжелом варианте. В февральских событиях, которые еще не закончились, это ярко проявилось. Выступившие массы объединяла общая идея, но внутри они были очень разрознены. Вообще, это характерно для нас — ведь таджики так и не стали единой нацией. Все разделено регионально, религиозно, профессионально, а многие, называемые таджиками, либо не считают себя таковыми, либо не являются ими. Сейчас это отражается в клановости и авлодности, но на самом деле есть еще более мелкие деления и более глубокие причины. Помяни мои слова, скоро все эти кланы, группы, авлоды начнут воевать и тянуть государственное одеяло на себя и в конце концов порвут его на клочки. Все может кончиться гражданской войной, и ни двести первая дивизия, ни наши хилые подразделения ничего не противопоставят, хотя мы и работаем в поте лица. Ты же влез в самый центр муравейника.

Кулябцы — твои друзья, ненавидят гармцев, курган-тю-бинцев, каратегинцев да и вообще всех, кто имеет отношение к вахшской долине. Они там все готовы растерзать друг друга. Их пока удерживают демократические надежды, но когда они поймут, что это далеко от национальной идеи и тем более от деления государственного пирога, все переругаются, разобьются на маленькие кланчики, впадут в дикость, начнут искать для себя бая и найдут восточного тирана. Они ведь все полуграмотные, неорганизованные, недисциплинированные отпрыски феодализма, а единственные цивилизованные ленинабадцы вообразили себя властителями и потеряли даже элементарное чувство самосохранения. У них не хватает ума понять, что они почти беззащитны…

— Мальчики, я устала вас слушать, — прервала мужа Оля. — Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом.

— Оленька, дорогая, ты совершенно права — мы свиньи. Абдужаллол, полагаю, ты не станешь ревновать, если я приглашу твою жену на танец?

— Я умру от ревности или задушу ее ночью, — пошутил Абдужаллол.

После ужина Родик решил проводить друзей пешком. Вечер сразу обдал холодом, но ветер успокоился, и после душной ресторанной атмосферы идти по безлюдному городу, наполненному осенними ароматами, было очень приятно.

Родик впервые после приезда в Душанбе видел город не из окна автомобиля. Путь их проходил по улице Ленина — основной арене февральских событий. Абдужаллол по просьбе Родика подробно рассказывал о последствиях бесчинств толпы, которые сейчас были еле различимы. Лишь приглядываясь, Родик видел, что стекла витрин недавно менялись, а на стенах еще оставались следы контактов с обезумевшими людьми.

— Да, Абдужаллол, я все забываю тебя спросить: могло быть так, чтобы я встретил одного из фигурантов моего ограбления? — поинтересовался Родик.

— Конечно. Всех, кроме непосредственных исполнителей, сразу после февральских событий отпустили. Нужны были свободные места. Я тебе говорил: того, кто взял деньги, пока еще не осудили. Сейчас все работает очень медленно. Кстати, в этом частично есть твоя вина — следователь всех, кроме тебя, допросил. Ты проявил бы гражданскую ответственность и завтра зашел бы к нему. А кого ты видел?

— Думаю, что Сафарова. Причем в гостях у Абдулло Рахимовича.