Дуэль с собой

Однако все имеет конец. Прошла неделя с момента приезда Родика в Москву, и хлопоты почти завершились. Телефон звонил редко, посетителей, кроме друзей и родственников, не было. Теперь, приходя из школы, дочка разогревала для него обед и с удовольствием рассказывала детские новости, а Родик спокойно слушал и вникал в ее проблемы. Они возобновили уроки рисования. Родик приспособил кусок оргалита, а Наташа пользовалась кистями и красками, что раньше бы бесило Родика, а сейчас он даже радовался. Наперегонки рисовали то красками, то углем все подряд — от пустых бутылок до воображаемых космических пейзажей. С приходом Лены все прекращалось. Наташа грустно уходила готовить уроки, а Родика начинали мучить медицинскими процедурами. Вечером всей семьей смотрели телевизор. Так продолжалось несколько дней.

Эта идиллия для Родика была непривычна. Не умел он бездействовать, даже тяжело болея, а занятия с дочкой не заполняли образовавшийся вакуум. Родик вспомнил о предложении Юры Розенблата, который, судя по всему, до сих пор обижался — не звонил и не появлялся. Родик еще раз внимательно прочитал и попробовал обобщить Постановления по внешнеэкономической деятельности. Посоветоваться было не с кем, и в голове у него царила неразбериха, связанная с противоречивостью изученного… Юра оказался прав, что понятно только одно: недавно вся страна испытала шок от разрешения самостоятельно вывозить товары за рубеж и получать валюту, хотя и не всю. Иметь легальную валюту даже в малых количествах хотелось всем. Все остальное, связанное с возможностью проникновения во внешнеэкономическую деятельность, ему, проработавшему всю жизнь в закрытом институте, понять не удалось. Поразмыслив, Родик позвонил Юре и сообщил, что чувствует себя существенно лучше и с понедельника готов приступить к реализации его предложения.

— Родион Иванович, я в курсе, что вы тяжело болеете, — официальным голосом да еще и на «вы» начал Юра, — но для меня выход на международный рынок — единственная надежда. Я, помимо вас, договорился с художественным салоном на Новом Арбате об экспонировании на выставке под их эгидой и уже готовлю список изделий и гарантийные письма об оплате площадей.

— Ладно, кончай обижаться, — парировал Родик. — Во-первых, у тебя не хватит денег, во-вторых, изделия мы делали на паях, в-третьих, мне самому интересно. С понедельника обещаю отбросить все дела и даже выслушать твою лекцию о возможностях внешнеэкономической деятельности. В отличие от меня ты в этом уже несколько месяцев варишься. В десять в понедельник жду тебя. До новогодних праздников во всем надо разобраться…

Родик знал, что Юра очень вспыльчив, но отходчив, мягок и интеллигентен. Кроме того, он был очень разумным и реалистично мыслящим человеком и вообще, если подумать, давно стал его другом. Поэтому Родик с легким сердцем повесил трубку, будучи уверен, что утром в понедельник Юра придет. При этом он беззлобно подумал: «Мог бы, паразит, и сам позвонить. Я все-таки болею. Ребенок да и только. Живет в своей ювелирной скорлупе среди себе подобных. А я…»

На субботу и воскресенье Родик запланировал переборку коллекции камней. С одной стороны, надо было убрать пыль, а с другой — хотелось в очередной раз попытаться приобщить дочку к своему хобби. Родик обложился определителями и красочными книгами о камнях. Дочка приносила ему в спальню образцы, сама по определителю идентифицировала их, наклеивала номерки и составляла опись. По каждому камню Родик находил в книгах соответствующие описания, и они вдвоем обсуждали эстетические достоинства и возможности имитации. Заодно Родик рассказывал Наташе о технологии изготовления ювелирных украшений и камнерезных изделий. Его радовало, как она живо реагировала на красоту камней, явно проявляя художественный вкус. Время пролетело незаметно.

В воскресенье вечером позвонил сотрудник районного отдела КГБ. По представлению Родик не понял, был ли это тот, который с ним беседовал, или кто-то другой.

— Родион Иванович, извините, что беспокою в выходной, но уже почти месяц не могу с вами связаться. Вызывать вас повесткой нам не хочется.

— Извините, пожалуйста, я тяжело заболел, и, наверное, жена не хотела меня беспокоить. Она не в курсе происшедшего. Надо было сказать ей, что вопрос очень срочный, — слукавил Родик.

— Не волнуйтесь, Родион Иванович, ничего срочного нет, но мы хотели бы, чтобы вы нас посетили на улице Дзержинского, дом два.

— Что-то новое по моему заявлению?

— Мы хотели бы с вами поговорить. Когда вы можете подъехать?

— Температура у меня еще скачет. Врачи говорят, что на улицу выходить нельзя — все-таки двухстороннее воспаление легких.

— Я не знал, что вы так серьезно больны. Выздоравливайте. Как только вам станет лучше и вы сможете нас посетить, позвоните. Запишите номер… Ждем звонка.

Родик повесил трубку и задумался. От разговора осталось двойственное впечатление. Волновал перенос разговора в Управление. Более того, Родик не мог сделать окончательного вывода, что случалось с ним редко. На душе было неспокойно.