Дуэль умов

Сквозь сон Мишель услышал команду: «Приготовить торпедные аппараты номер один и два! Интервал две секунды. Пли!» Затем, как и раньше, последовал легкий толчок. Мишель начал было считать секунды по своим ручным часам, но тут вдруг раздался сильный взрыв.

Погас свет. Казалось, лодку выбросило из воды и она неуклюже плюхнулась набок. На голову Мишелю свалилась электрическая сухарница; в ногу, чуть пониже колена, впился циркуль, лежавший на штурманском столике. Когда зажегся свет, Мишель увидел, что в проходе валяется корабельный компас. Выскочивший из нактоуза, он до ужаса напоминал выбитый из орбиты человеческий глаз. Гидролокатор исковеркало так, что он годился только в утиль.

Какие мысли пролетали в голове командира в этот жуткий миг, Мишель мог только догадываться. Торпеда явно угодила в дно моря из-за неисправности горизонтальных рулей. Будь здесь мельче, подводная лодка неминуемо погибла бы. Командира, конечно, больше всего угнетала мысль, что они едва не погибли от собственной торпеды. О таком ли конце он мечтал!

Но самым обидным было то, что их жертвой чуть было не стало безобидное парусное суденышко водоизмещением самое большее в 80 тонн, которое из-за плохой видимости, а может быть ввиду известной склонности к преувеличению, было принято за более солидную добычу.

Этот парусник можно было назвать плавучим шатром Лиги Наций: он плавал сразу под тремя флагами — португальским, итальянским и швейцарским. Когда парусник окликнули и приказали убираться прочь, перепуганная насмерть команда с радостью подчинилась.

Марс предпочитал хранить полное молчание по поводу всего происшедшего. Такое ведь может случиться с любым командиром подводной лодки, вышедшим первый раз в дозор. Конечно, в дальнейшем он постарается, чтобы многочисленные блистательные победы вытеснили из памяти и у него самого, и у всей команды это досадное недоразумение. Нечто подобное случалось с самим Мишелем на его поприще и может случиться с любым человеком, поскольку люди учатся уму-разуму на жизненном опыте, на основе пережитых ошибок.

Мишелю нравился Марс, мужественный, немного увлекающийся командир, и он молил богов пощадить лейтенанта во время первого похода. Правда, молитвы Мишеля были не совсем бескорыстными…

Приступили к ремонту лодки. Все не скрывая радовались, что плавание подходит к концу. Марс предупредил команду, что радоваться еще рано, и он оказался прав! До Гибралтара оставалось всего 36 часов ходу, когда они услышали два отдаленных взрыва, означающих, что где-то завязывается бой. Через некоторое время на лодке была получена следующая радиограмма из Рэгби:

НЕ НА ВАС ЛИ СБРОСИЛИ ЛЕТЧИКИ ГЛУБИННЫЕ БОМБЫ? НАШИ САМОЛЕТЫ ОХОТЯТСЯ ЗА НЕМЕЦКОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКОЙ В ВАШЕМ РАЙОНЕ.

Командир ответил:

НЕТ. РАЗРЫВЫ ГЛУБИННЫХ БОМБ СЛЫШНЫ ПРИМЕРНО В ДВАДЦАТИ МИЛЯХ ЗАПАДНЕЕ.

Вскоре им сообщили точные координаты немецкой подводной лодки и приказали вступить с ней в бой.

Вахтенные напряженно всматривались в морскую гладь, в которой отражалась огромная луна. Мишелю стало страшно, и он пошел спать, надеясь проснуться либо на том свете, либо когда все кончится. Засыпая, он посмотрел на своего товарища и пробормотал:

— Бернар, этот дозор ни за что не кончится, пока лодку не пришвартуют намертво к плавучей базе в гавани.

— Странно, Мишель. Вы просто читаете мои мысли.

Едва Мишель заснул, как его разбудил гудок ревуна.

Затем он услышал команду: «Прямо по носу немецкая подводная лодка! Приготовить торпедные аппараты номер один, два, три! Интервал три секунды. Товсь! Пли! Ныряй на пятнадцать метров!»

Мишель облегченно вздохнул. Но не прошло и полминуты, как последовало приказание: «К всплытию! Задраить водонепроницаемые переборки! Приготовиться к тарану!»

Да, Марс шел ва-банк. Гидролокатор вышел из строя, трехдюймовое орудие заклинило, аккумуляторы сели и не позволяли делать под водой более семи узлов. Торпеды кончились. Поднявшись на поверхность, лодка становилась легкой добычей для немецкой подводной лодки, которая могла атаковать с перископной глубины. Вдобавок ко всему немцы могли выпускать торпеды даже с кормы.

Мишель решил про себя, что это, несомненно, конец. Он дружески улыбнулся Бернару, и они закурили. («В последний раз!») Руки Бернара дрожали, и Мишелю стало жаль его. Правда, сохраняя внешнее спокойствие, он и сам ощущал страшную слабость.

Мишель достал колоду карт, и они начали играть. Но не картами было поглощено их внимание. Напряженно прислушиваясь, они ждали, что вот-вот, заглушив гул дизелей, раздастся ужасный треск и погаснет свет, на этот раз — навсегда.

Мучительно медленно тянулись секунды. Затаив дыхание люди сидели в отсеках за наглухо закрытыми водонепроницаемыми переборками и взывали к небу.

Вдруг в кают-компанию вошел штурман Тирск и, словно извиняясь, произнес:

— Думаю, она ушла. Наши самолеты и миноносцы основательно погоняли ее по Гибралтарскому проливу. Пожалуй, на сегодня ей хватит.

Мишель и Бернар, совершенно обессиленные после огромного напряжения, не проронили ни слова.