Дуэль в истории России

Грибоедов настаивал. На персидских базарах по этому поводу произносились зажигательные речи. Иностранцев из России обвиняли в наглом вмешательстве в правоверную жизнь мусульман. И вот в этот момент в русском посольском доме укрылись две российские женщины, сбежавшие из гарема того самого Алаяр-хана. Этого восточный вельможа стерпеть не смог. Поговаривали, что шах знает о намерениях своего зятя. К тому же шаха против Грибоедова умело настраивали англичане, видевшие в русском посланнике сильного противника.

А Грибоедов тем временем готовился к отъезду в Тавриз, оставляя посольство на секретаря Мальцева. Уже была прощальная аудиенция у шаха, уже запряжены были лошади и лошаки. Никто в посольском доме не ожидал нападения. Никаких приготовлений к обороне сделано не было.

30 января 1829 года толпа тегеранцев, распаленная религиозными фанатиками и людьми Алаяр-хана, разгромила здание русской миссии в Тегеране. Несколько казаков пытались отстреливаться. Грибоедов появился впереди казаков с саблей в руке. Но что могла сделать горстка людей против тысячной толпы? Все русское посольство — 37 человек — будет растерзано. Тело Грибоедова торжествующие фанатики три дня будут таскать по городу, и опознают его в каком-то рву только по руке, простреленной в свое время пулей Якубовича. То, что не удалось сделать пуле дуэлянта, довершил кривой мусульманский нож. Один из самых светлых гениев России был убит в расцвете своих сил. Ему было 34 года.

От юной Нины долго скрывали гибель возлюбленного мужа. Но все же сообщили печальную новость. Она преждевременно родила, ребенок погиб. Никогда больше красавица Нина Александровна не выйдет замуж, она останется верна памяти мужа на всю долгую жизнь.

7 июня 1829 года Н. Н. Муравьев-Карский, уже генерал-майор, будет сидеть за одним столом с Пушкиным на торжественном обеде по случаю занятия Арзрума. Незадолго до этого Пушкину на горной дороге из Тифлиса в Каре, на перевале через Безобдальский хребет, возле крепости Гергеры, встретится арба, запряженная двумя волами. «Откуда вы?» — спросит Пушкин. «Из Тегерана». — «Что везете?» — «Грибоеда».

До истории с Дантесом оставалось семь лет. Пушкин так и не написал повести о влюбленном бесе, двух танцовщицах и «русском Пеламе».

Но сейчас, оглядываясь на всю драму конца жизни поэта, мы можем задаться и таким вопросом: а не напоминает ли нам кавалергард барон Георг Геккерн-Дантес, без памяти влюбившийся в Натали Пушкину, образ влюбленного беса! Из каких глубин преисподней явился этот белокурый красавец? Нет ли тут промысла сил, смысла и значения которых мы еще не в состоянии уразуметь? И нет ли во всей этой печальной истории тех оттенков, о которых прилично рассуждать лишь в рамках осторожных предположений либо же литературных фантазий? Речь идет о понятиях судьбы, предопределения, возмездия, искупления… Летали ли над Россией бесы? Летают ли ныне?

Некоторые современные пушкинисты подвергают сомнению возможность подобной встречи. Однако же это свидетельство самого Пушкина из «Путешествия в Арзрум». Зачем понадобилось Пушкину придумывать эту встречу? А ведь он пишет явственно: «Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис. Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году, в Петербурге, перед отъездом его в Персию. Он был печален и имел странные предчувствия. Я было хотел его успокоить; он мне сказал: Vous ne connaissez pas ces gens-la: vous verrez, qu'il faudra jouer des coutaux. (Вы еще не знаете этих людей: вы увидите, что дело дойдет до ножей)».

И далее Пушкин дает короткую характеристику Грибоедову: «Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, — когда случалось им говорить о нем как о человеке необыкновенном. Люди верят только славе и не понимают, что между ними может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в Московском Телеграфе».

Глава VII. О генеральской дуэли «Один из двух должен остаться на месте…»

Каждый из нас может быть поставлен

лицом к лицу с суровой необходимостью

рисковать своей жизнью для того, чтобы

отомстить за нанесенное оскорбление

или бранное слово.

Граф де Шатовильяр

Я считал своим долгом не укрываться

под покровительством закона.

Граф Киселев