Дуэль в истории России

Генерал Мордвинов первый поклонился ген. Киселеву, и когда сей вопросил его: для чего он приехал без свидетеля, то на сие тот ответил, что нужды в нем не имеет и что со шпагою и пистолетом он никого не страшится, чему доказательством служит то уже, что он в самой главной квартире не опасался его вызвать на поединок. Сии слова, произнесенные с жаром и сопровождаемые упреками, показывали запальчивость ген. Мордвинова и заставили ген. Киселева сказать ему хладнокровно, что тут никакие объяснения уже неуместны; после чего он и отошел в сторону.

Между тем я предложил оба пистолета на выбор генералу Мордвинову, открыл порох и пули. Он выбрал один из пистолетов и, чтобы удостовериться в исправности, зарядил его холостым зарядом и выстрелил в куст.

Н. В. Басаргин. 1836 г.

Последуя ему, я то же сделал с остальным пистолетом; после чего мы приступили к действительному заряжению: он для себя, а я для генерала Киселева. Зарядив пистолеты, я спросил, на каком расстоянии должно назначить барьер? Генерал Мордвинов потребовал, чтобы оный был на 8 шагов с тем, чтобы разойтиться еще на 5 шагов в обе стороны. На одном конце я воткнул палку, а на другом положил кучку сена. Как только сопротивники стали на свои места, то немедленно оба подошли к барьеру, и ни тот, ни другой не хотели иметь первенства: генерал Киселев предлагал первый выстрел Мордвинову, как почитавшему себя обиженным, а сей отдавал оный Киселеву, говоря, что не желает получить от него ни малейшего одолжения.

Для прекращения сего спора я предложил стрелять обоим в одно время по слову, что и было принято. Тогда по произнесению раз, два, три оба выстрелили и в ту же минуту ген. Мордвинов сказал: я, кажется, ранен в живот; на сие ген. Киселев кинув свой пистолет, подбежал к нему вместе со мною, и мы увидели малое отверстие на правой стороне живота; тогда он сказал, что трудно мне будет дойти до дрожек; почему ген. Киселев пособил ему опереться на плечо и таким образом идти; но сделав шагов десять, он почувствовал, что портупея теснит ему живот, и просил снять с него шпагу. В сие время подбежал и его кучер, который помог довести раненого до дрожек и посадить на оные. Я же с генералом Киселевым поскакал в местечко за лекарем, где, сверх ожидания, встретили мы проезжавшего доктора Ардье, с коим поспешно я возвратился к раненому и нашел его в корчме лежавшим на лавке.

Между тем ген. Киселев ездил за другим доктором и, не нашед его дома, послал за ним, а сам также возвратился к Мордвинову. Здесь мы раздели его и положили на постель, причем и увидели, что пуля пробила ему живот навылет…

Между тем по мере прохождения времени, он начинал более стонать, и живот его чувствительно раздуваться; в сем состоянии он попросил священника, исповедовался и приобщился Святых Тайн. В сие время прибыли в корчму местный полицмейстер, эконом и доктор Ефимовский, кои все обще со священником сняли с генерала Мордвинова допрос, на коем показал он, что ранен был на поединке с генералом Киселевым, коего вызвал за личную обиду, и что никакой претензии объявить не имеет. Свидетелями при сем допросе находились все упомянутые местные чиновники, собственный человек раненого и целое семейство жидов, содержателей корчмы, кои все всю ночь при нем находились… Состояние больного видимо делалось хуже; он страдал гораздо более, но однако ни на минуту не терял присутствия духа и памяти. Вся ночь прошла в сем положении; на следующий день рано поутру прибыла супруга генерала Мордвинова, заставшая его в сильных страданиях, кои тем более были несносны, что происходили в полном разуме, который и сохранил он до самой кончины, последовавшей в 10-м часу утра.

Возвратясь в Тульчин, Киселев передал должность дежурному генералу и донес о происшествии главнокомандующему. Затем написал царю: «Я стрелялся с генералом Мордвиновым и имел грустное преимущество видеть своего противника пораженным. Он меня вызвал, и я считал своим долгом не укрываться под покровительство закона, но принять вызов и тем доказать, что честь человека служащего неразделима от чести частного человека».

Вскоре Киселев получил известие, что Александр 1 вполне оправдывает его поступок и недоволен лишь тем, что поединок произошел в пределах Отечества, а не за границей. На личном свидании, которым Александр 1 удостоил его в Орле, Киселев окончательно реабилитировал себя. Дуэль осталась без каких-либо неблагоприятных для него последствий.

Слухи о ней дошли до Москвы в искаженном виде. Младший брат Мордвинова решил вызвать Киселева, утверждая, будто на дуэли не были соблюдены все «требования справедливости». Об этом узнал князь С. Г. Волконский [15], и во многом благодаря ему все ограничилось разговорами. Он же писал Киселеву: «Ты знаешь, что в кругу нашей армии нет человека, который бы иначе говорил по предмету твоего поединка, как с отличным уважением».