Дуэль в Кабуле

Эмир выразил радость, которую доставило ему письмо повелителя Империи, «слава которого своей тенью покрывает всю вселенную».

Виткевич сказал;

— Я прибыл к двору вашего высочества, чтобы вам и вашим братьям в Кандагаре передать самые лучшие пожелания Императора. Его величество с живейшим удовлетворением ответил на ваше письмо и соизволил обещать вам защиту и дружбу. Его величество питает надежду, что афганские властители забудут раздоры между собой и отдадут себя под высокую руку шахиншаха Персии, с которым Россия связана узами дружбы.

Эмир переглянулся с мирзой Абдул Самедом, помедлил и сказал, что дружеский договор с Персией невозможен, так как он уже договорился с находящимся в Кабуле английским представителем об оказании помощи осажденному Герату против Персии.

Виткевич не выразил никакого удивления, на что рассчитывал эмир, и спокойно продолжал:

— Моему повелителю прискорбно видеть, что ваше высочество подвергается опасности новых нападений Ранджит Синга. Российское правительство готово предоставить вам необходимую субсидию немедленно и затем давать ее ежегодно.

Эмир снова прервал Виткевича:

— Британское правительство обещает дать мне 20 тысяч мушкетов и побудить магараджу возвратить Пешавар и все земли, захваченные им у афганцев. Проект договора уже отослан генерал-губернатору Индии.

Виткевич по-прежнему невозмутимо выслушал эмира и сказал;

— Император России в своих владениях никого не имеет над собой и может действовать быстро и без промедления.

Произнося эту тираду, Виткевич внутренне усмехался: «Что я говорю! Превозношу самодержавие». Дост Мухаммед сказал:

— Если бы мне пришлось выразить всю мою благодарность за милостивое внимание императора, то это было бы так же невозможно, как невозможно заключить большую реку в небольшой сосуд или взвесить на весах всю ее воду. И я с доверием жду, что правительство вашего великого государя будет поддерживать и защищать мою честь. Многого я ожидал от вашего правительства, а ныне мои надежды расцвели, как сад весенний под лучами живительного солнца.

Виткевич прижал обе руки к сердцу и низко поклонился:

— Я счастлив слышать великодушные слова вашего высочества и льщу себя надеждой, что ваше высочество вскоре направят ответ в столицу империи.

— Письмо к графу Симоничу уже приготовлено. Виткевич снова поклонился и сказал;

— Если вам угодно, то я доставлю письмо российскому послу в Тегеране. Но я хотел бы еще некоторое время остаться при дворе вашего высочества, чтобы изложить вам во всех подробностях то, что правительство моего императора хочет и может сделать для вашей страны и вашего народа!

Эмир подошел к окну, затянутому промасленной бумагой, и указал на вершины гор, покрытые снегом:

— Зима закрыла дороги, капитан Викович, и вы останетесь здесь, пока солнце не вернет жизнь нашим садам…

2

Бернс явился во дворец утром следующего дня. Его встретил мирза Абдул Самед-хан.

— Я собирался послать за вами, глубокоуважаемый Сикиндер! Эмир желает вас видеть. Он дважды беседовал с русским.

И министр пересказал содержание этих бесед и упомянул о письме императора.

— Оно поддельное? — прервал Бернс.

— Мы хотим услышать совет мудрости из ваших уст.

Тут вошел Дост Мухаммед со свитком в руках.

— Мой высокочтимый друг и мудрый советник, — торжественно начал он, — развейте туман, застилающий наши глаза, выведите нас на прямую дорогу истины из кривых переулков, где блуждает наш слабый ум…

Бернс протянул руку, и эмир передал ему письмо. Бернс стал внимательно рассматривать огромную печать с двуглавым орлом; эмир не спускал взора с англичанина.

— Письмо подлинное, ваше высочество!

— Так что же мне делать с русским офицером?

— Если я осмелюсь представить вашему высочеству ничтожные плоды усилий моего слабого разума, то я сказал бы: поблагодарите русского за привезенные им письма и отпустите его с миром.

Эмир подошел к окну и указал на горы, покрытые снегом:

— Зима, мой дорогой Сикиндер, дороги закрыты, и капитан Викович будет ждать, пока они не откроются… Ответ в Тегеран русскому послу я отошлю с курьером.

Мирза вручил Дост Мухаммеду бумагу, и тот прочитал вслух:

— «Еще до прибытия вашего представителя капитана Виковича английское правительство прислало мне саиба Александра Бернса, который ныне находится у меня в Кабуле. Этот офицер сеет семена дружбы между мною и Ранджит Сингом; ничто еще не разрешено, и мы выжидаем результата». — Вот что я пишу графу Симоничу, — пояснил эмир…

Бернс с удовлетворением кивнул головой: — Я не сомневаюсь, ваше высочество, что результаты будут такими, каких мы ждем, и семена дружбы прорастут и дадут обильные и сочные плоды! Дома Бернс застал Массона.

— Письмо императора подлинное, дорогой Массон! Но Дост Мухаммед по-прежнему наш. Этот русский останется здесь, пока не откроются дороги, но эмир не будет иметь с ним никакого дела… А тем временем прибудет ответ от Окленда — и все будет кончено!

Массон с сожалением посмотрел на Бернса.

— Так вы считаете письмо подлинным?

— Разумеется! Я видел императорскую печать!

— Печать? Такую?

Массон вынул из кармана синий пакет и показал на нем печать.