Дуга большого круга

Или Витька Анощенко. Ему едва стукнуло семнадцать. Мечтает о подвиге… Ну был бы крупный, сильный, ладно. А то маленький, худенький, как заморыш, цыпленок… Носит всякие американские курточки с погончиками, учит английский. Хочет быть внешне похожим на американца. Смешной парнишка. Но волевой. Перед самой Англией «Гурзуф» затралил своим параваном какой-то предмет. Надо было срочно спустить человека за борт на беседке и обрезать параван. Первым вызвался Анощенко. Пошел и сделал. На ходу судна.

Среди команды много ребят, только что окончивших школу юнг. Его экипаж… Как они поведут себя в трудную минуту? Если бы знать, что ждет их впереди…

На вторые сутки плавания совсем некстати разъяснило. Позади траверза лежал Альтен-фиорд. В очень прозрачном и холодном воздухе взошло оранжевое солнце. После тумана все вокруг приняло радужный, праздничный вид. Море тихо плескалось у бортов, небо голубое, без облаков, висело над головой. Солнечные лучи играли в каплях воды, покрывавшей все судно от еще не успевшего просохнуть тумана.

Подравнявшиеся суда конвоя шли двумя стройными колоннами. Грозно поднимая дула зенитных пушек и пулеметов, проходили корабли охранения. Казалось, все идет хорошо, но именно эта радостная обстановка таила в себе смерть, ужас, тонущие корабли. Напряжение, владевшее людьми, усилилось. Никто не хотел оставаться в помещениях. Тот, кто был свободен от вахты, оделся потеплее, вышел на палубу.

Враг появился внезапно. Сигнальщик доложил:

— Самолеты справа. Курсовой сто двадцать!

Раздался сигнал боевой тревоги. Люди разбегались по местам, задирая головы. На большой высоте черными едва заметными точками появились самолеты.

* * *

Военный комендант Антонов подает команду зенитчикам. Они быстро вращают маховики наводки. Роману кажется, что все самолеты летят на «Гурзуф», но это только кажется. Каждый выбирает себе жертву и с ревом пикирует на нее. Только один летит на «Гурзуф». Роман кричит рулевому:

— Десять градусов право! Так держать! Лево на борт!

Самолет входит в пике. Ничего не слышно, кроме страшного воя. Он заставляет сжиматься сердце, воля слабеет. Видно, как из-под крыльев отрываются маленькие груши-бомбы. Они тоже воют в воздухе, но уже по-другому — визгливо, свистяще, как будто уши сверлят тонким бором. Почему они так медленно падают? Уж скорее бы! Бомбы взрываются в море недалеко от «Гурзуфа». Грохот прокатывается по воде, вокруг поднимаются высокие белопенные столбы. Смолкают зенитные орудия. Лейтенант Антонов, вытирая лоб грязным куском ветоши, говорит:

— Первую атаку отразили. Сколько их еще?

На мостик поднимается Снетков.

— Все в порядке. Повреждений никаких. Люди держатся хорошо.

Роман оглядывается вокруг. Все ли суда конвоя целы? Все на местах, все идут.

В небе нарастают знакомые звуки. Снова летят самолеты. На этот раз их много. Они приближаются с разных направлений.

— Самолеты!

Воздух содрогается от звука зениток. Стреляют все транспорты, все корабли охранения. Небо покрывается черными облачками разрывов. Фашистские летчики пытаются прорваться через сплошную стену огня. Непрерывно ведет зенитный огонь и «Гурзуф». Теплоход все время меняет курсы. Бомбы падают рядом, пока не причиняя ему вреда. Но вот над «Гурзуфом» появляется самолет.

— Огонь! — задыхаясь, кричит Антонов.

Трещат зенитки, и вдруг самолет начинает быстро снижаться, за ним тянется густой черный хвост. Потом он вспыхивает, как бенгальский огонь, и падает в море.

— Ура! Есть один! Наш, «гурзуфский»! — радостно кричит Антонов. — Добрынин сбил. Орел!

Отбомбившись, самолеты улетают. Наступает тишина. Несколько судов каравана сильно повреждены, горят. Но враг не оставляет конвой в покое. Снова слышится рев приближающихся самолетов. Свист падающих бомб, грохот орудий и зениток… Роман маневрирует…

— Право, лево, прямо руль!

Пикировщик стремительно падает на «Гурзуф». С воем летят бомбы… Грохот взрыва. Теплоход сотрясается, дрожит, приседает к воде. Что-то рушится, трещит. Длинный язык пламени взмывает к небу. Черный дым вырывается из носовой части «Гурзуфа» и окутывает все судно. Роман ничего не видит. «Сейчас будет взрыв», — думает он.

Перед ним вырастает старпом Мельников.

— Роман Николаевич, обстановка такая. Полубак горит. Пробоина в районе второго трюма. Вода поступает интенсивно. Люди на местах, работают. Я иду в трюм.

Старпом исчез в клубах дыма так же внезапно, как появился.

Команда «Гурзуфа» работала слаженно и четко. Пожарная группа боролась с огнем. Из нескольких шлангов тугими струями била вода. Моряки подносили песок и огнетушители. Откуда-то из стены черного дыма вынырнул второй помощник Кубус, закричал:

— Сюда, сюда, несите огнетушители! Начинайте с малярной. Там очаг. Рубите все дерево и выбрасывайте за борт. Да живее.

На передней палубе матросы подводили пластырь.

— Да не тащи ты его за один угол! Трави, трави больше! — сердито командовал боцман.

В трюме несколько человек разбирали ящики, стоя по пояс в воде.